|
Сайлас стоял, трепеща от страха, в ожидании, когда его соизволят заметить. Прошло, должно быть, не меньше пяти минут, прежде чем сидевший повернулся в кресле. Сайлас очутился лицом к лицу с принцем Флоризелем Богемским. -- Так-то, сударь, -- произнес принц голосом, полным суровости, -- так-то вы отблагодарили меня за мою любезность! Вы втираетесь в доверие к людям, занимающим известное положение в обществе, затем лишь, чтобы избежать последствий собственных преступлений. Теперь мне понятно, отчего вы вчера так смутились, когда я с вами заговорил. -- Поверьте мне, ваше высочество, -- сказал Сайлас, -- я ни в чем не повинен, кроме того, что родился под несчастной звездой. -- И, торопясь и сам себя перебивая, юный американец чистосердечно рассказал принцу всю историю своего несчастья. -- Я вижу, что ошибся, -- сказал принц, выслушав Сайласа до конца. -- Вы всего лишь жертва, и, поскольку у меня нет оснований наказывать вас, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вас спасти. А теперь, -- прибавил он, -- к делу. Откройте ваш сундук и покажите мне его содержимое. Сайлас побледнел. -- Я не смею в него заглянуть! -- воскликнул он. -- Это еще что такое? -- сказал принц. -- Ведь вы же видели его прежде. Это ничем не оправданная сентиментальность. Больной, которому еще можно помочь, имеет гораздо больше прав на сочувствие, чем труп, которому нельзя уже причинить ни радости, ни боли, который нельзя ни любить, ни ненавидеть. Итак, мистер Скэддемор, возьмите себя в руки. Заметив, что Сайлас еще колеблется, принц прибавил: -- Я вас прошу. Неужели вы хотите, чтобы я приказал? Юный американец как бы очнулся от сна и с дрожью отвращения принялся отстегивать ремни и отпирать запоры на сундуке. Принц стоял над его склоненной фигурой, спокойно заложив руки за спину. Мертвец уже совершенно окоченел, и Сайласу стоило немалых усилий, как душевных, так и физических, разогнуть его и открыть его лицо для обозрения. Принц Флоризель отпрянул и не мог удержаться от возгласа. -- Увы, -- произнес он, -- вы и понятия не имеете, какой жестокий подарок мне доставили! Этот молодой человек принадлежал к моей свите, он брат самого моего верного друга и погиб от руки беспощадных и коварных людей, исполняя мое поручение. Бедный Джеральдин, -- продолжал он как бы про себя, -- какими словами расскажу я тебе о горькой кончине, постигшей твоего возлюбленного брата? Как оправдаюсь в твоих глазах и в глазах всевышнего за мой самонадеянный замысел, приведший бедного юношу к такому кровавому, насильственному концу? Ах, Флоризель, Флоризель! Когда научишься ты смирению, столь необходимому всякому смертному? Когда перестанет слепить тебя мнимое могущество твоей власти? Власть! -- воскликнул он. -- Можно ли быть более беспомощным, чем я? Ах, мистер Скэддемор, я смотрю на этого молодого человека, которого сам же отдал в жертву, и вижу, сколь ничтожен удел принца! Сайлас был глубоко тронут его горем. |
