Люди судачили, что "масть к масти подбирается" и что одна
драгоценность притянула, к себе другую. И правда, леди Венделер не только
сама была брильянтом чистейшей воды, но и выступала в свете в очень дорогой
оправе: многие достойные знатоки называли ее среди первых щеголих Англии.
Секретарские обязанности Гарри были не очень обременительны, но он не
любил никакой затяжной работы; пачкать пальцы чернилами было для него мукой,
а очарование леди Венделер и ее туалетов часто переманивало его из
библиотеки в будуар. Он отлично умел обходиться с дамами, оживленно болтал о
модах и с превеликим удовольствием толковал об оттенке какой-нибудь ленточки
или мчался с поручением к модистке. И вот переписка сэра Томаса оказалась в
самом плачевном виде, зато миледи обзавелась еще одной горничной.
Но однажды генерал, который был отнюдь не из терпеливых военачальников,
поднялся со своего кресла в порыве яростного гнева и дал понять своему
секретарю, что не нуждается более в его услугах, применив объяснительный
жест, чрезвычайно редко употребляемый в разговоре между джентльменами.
Дверь, к несчастью, была открыта, и мистер Хартли вниз головой съехал по
лестнице.
Он поднялся весь в ссадинах и глубоко обиженный. Жизнь в доме генерала
приходилась ему по вкусу: он все-таки -- хотя и не вполне на дружеской ноге,
-- общался с благовоспитанными людьми, работал мало, ел как нельзя лучше, а
в присутствии леди Венделер испытывал теплое и приятное чувство, которое
втайне определял более пылким наименованием.
Оскорбленный грубым пинком военачальника, он поспешил в будуар и
выложил там свои обиды.
-- Вы сами отлично знаете, дорогой Гарри, -- отвечала леди Венделер,
называвшая его по имени, как ребенка или слугу, -- что вы никогда,
решительно никогда не выполняете требований генерала. Вы, пожалуй, скажете,
что я поступаю так же. Но я -- дело другое. Женщина будет своевольничать
целый год, но, вовремя покорившись, сумеет заслужить прощение. И потом
личный секретарь ведь не жена. Мне будет жаль расстаться с вами, однако
нельзя же оставаться в доме, где вам нанесли оскорбление, а потому я желаю
вам всего хорошего и обещаю, что генерал жестоко поплатится за свой
поступок.
Лицо Гарри вытянулось. Слезы выступили у него на глазах, и он с
выражением нежного упрека воззрился на леди Венделер.
-- Миледи, -- сказал он, -- зачем говорить об оскорблениях? Чего стоит
человек, не умеющий прощать их? Но расстаться с друзьями, разорвать узы
привязанности...
Он не мог продолжать от душившего его волнения и заплакал.
Леди Венделер посмотрела на него с каким-то странным выражением.
"Этот дурачок, -- подумала она, -- воображает, будто влюблен в меня.
Почему бы ему от генерала не перейти ко мне? Он добродушен, услужлив, знает
толк в платьях. |