|
Может быть, потому Корнило и держался ближе к Русу, найдя в нем что-то родственное: тому тоже редко что удавалось. — Что-то случилось? — крикнул Рус зло. Он вскочил в седло, Ракшан заплясал под ним, чувствуя тревогу и растерянность всадника и не зная, куда кинуться. — Да нет вроде, — ответил Корнило медленно, — мне показалось, что ты волишь что-то сказать. У него был скрипучий голос, слишком резкий и сильный для старика. На коленях лежал посох с резным кругляшом, Корнило не забывал, что он — волхв, из-за пояса торчали крылья летучей мыши. Рус ударил коня пятками, сделал круг вокруг повозки, крикнул зло, сердясь на себя и не понимая, почему делает именно так: — Дальше идем пешком!.. Дорога хорошая. Корнило поинтересовался еще медленнее, так что Рус готов был обрушить свою страшную палицу на голову старого волхва: — Что? Зачем? — Это не долго, — ответил Рус сердито. — Всего день-два. Пока вот эти не оправятся. Он указал на беглых рабов. Корнило всмотрелся, покачал головой: — Помрут прямо на телегах! Или рассыплются от тряски. Это уже не жильцы. — Делай, — велел Рус люто. — Да побыстрее, а то отстанем. Отвернувшись, он успел заметить, как Заринка бегом принесла бурдюк с водой, подала вожаку невольников. Тот принял благодарно и пил, не отрывая от Заринки сумрачно тоскующего взгляда. Эти живые трупы даже не поняли, что от них хотят. Только их вожак, он назвался Совой, да десяток могучих скелетов еще держались на ногах настолько, что помогли погрузить своих сотоварищей на повозки. Женщины Руса роптали. Грязные рабы лежали вповалку прямо на их запасных одеждах, другие плелись, держась за подводы, но дети были рады побегать; Ис принялась хлопотать с больными и ранеными, и Рус ощутил странное облегчение. Будто бы снял с души тяжкий камень, а не напротив — погрузил на свои телеги двести беглых и опасных рабов! Заринка, глупая девка, еще не огрубевшая сердцем, топталась возле Ис, пробовала помогать. Правда, наутро их уже осталось сто восемьдесят. Двадцать умерли от истощения и ран, но другие быстро восстанавливали силы. Ис не спала и другую ночь, врачевала, учила Заринку и других женщин промывать раны и язвы больных. На рассвете прискакал Лех. Удивленно посмотрел на разросшийся лагерь Руса: — Я слышал, но сперва не поверил. Ты в самом деле взял на телеги беглых рабов? Рус ощутил, что не может смотреть в ясные глаза Леха. — Ну, взял... — Почему? — Не знаю, — ответил он мрачно. — Что-то толкнуло, вот и взял. Теперь жалею, но не стану же отказываться, раз надумал! Не по-мужски. Лех покачал головой. В глазах были смех и удивление: — Рус, когда ты повзрослеешь? Ну, хочешь, я сам их... нет, не мечом, а взашей? Рус колебался, что-то останавливало, и уже совсем было готов был согласиться, когда от ближайшего костра подошел Корнило. Глаза его были красные от усталости. — Рус, — сказал он хмуро. — Не знаю, что тебя толкнуло взять их с нами... но это крепкие люди. В каменоломни слабых не отправляют, там выживают только самые сильные из сильных. А их переход через горы? Их живучесть невероятна. Уже сегодня половина слезет с повозок. А завтра все пойдут своими ногами. |
