|
— Что? — Так смотришь на звезды. Ты смотришь на них слишком часто. Это мой народ поклонялся звездам и ненавидел солнце, что понятно — мы жили в жарких песках, когда только ночь давала прохладу, а солнце губило все живое... Но ты смотришь без вражды, а... с недоумением. И тоской. Почему? Он покачал головой: — Не знаю. Что-то начинает щемить в груди всякий раз, когда смотрю в небо, полное звезд. Она помолчала, сказала осторожно: — Я поняла, что люди ропщут. Они не хотят идти ночью. Да и волхвы мутят народ. — Люди боятся ночи, — ответил он хмуро. — Боятся, но сами не знают чего. Всюду им чудятся демоны, слышатся вопли! Таких жутей наслушаешься... Братья не боятся, но Чех любит порядок, а Лех всегда носится на горячем коне сломя голову. Его конь на полном скаку даже днем ломал ноги в хомячьих норках, а уж ночью успеть заметить их... нет, даже сова с ее глазами не успеет увидеть! — Сейчас самые жаркие дни лета, — заметила она. — Воды у нас мало, так что хоть и ворчат, но пусть идут. Его сердце счастливо екнуло. Она впервые сказала «у нас», уже не отделяя себя от их племени. — Есть люди, которые всегда недовольны, — сказал он, повторяя слова волхва Корнилы. — Если бы мы шли днем, они бы требовали, чтобы двигались ночами! Она покосилась темным загадочным глазом. Ее профиль все так же четко двигался среди звезд. Те исчезали перед ее лицом, а выныривали из ее распущенных волос потускневшие, словно оставив там блеск и запас искорок. Ему почудилось, что она все не решается спросить что-то очень важное для нее. Он улыбнулся как можно мягче, бедная женщина все еще страшится его, хотя и льнет к нему, как единственному защитнику. Она перевела дух и как в темную воду бросилась: — Почему зоветесь сынами Скифа? Как я поняла, между тобой и Скифом было несколько поколений... Или я что-то услышала не так? Он засмеялся: — Слушать ты умеешь. И не только слушать, но и слышать. Сомневаюсь, не была ли ты в своем племени великой жрицей или ведуньей. Уж очень твой лобик часто морщится, ты все что-то придумываешь, докапываешься, дознаешься... — Нет, я не была волхвиней, — отозвалась она тихо, все еще с робостью. — У нас только мужчины занимаются... этим. Так вы сыны или не сыны Скифа? — А разве у вас не так? Уверен, что и вы зоветесь по имени либо первого вашего человека, основателя рода, либо по имени самого великого... У Скифа было два сына: Палий и Напий, или, как их стали звать близкие, Пал и Нап. Они построили два города-крепости: Палград и Напград. Развалины еще сохранились, хотя их никто не чтит, ибо тогда наш народ поклонялся богине огня Тибити, а она не любила городов, обожала вольные степи. Мало кто даже из волхвов помнит имена внуков Скифа, те тоже ничем особым не показали себя, имя свое не прославили. Потому мы и зовемся потомками Скифа, а то и просто сынами, потому что он лучше всех показал, что мы можем, к чему стремимся, что любим и как хотим жить! Небо колыхалось над головами, темная степь скользила под копытами. Реальным было только седло и горячее мускулистое тело коня, даже женщина рядом казалась ненастоящей, сотканной из его грез, мечтаний, затаенной страсти к чудесному, новому, небывалому. — А что вы хотите? — прошелестел ее тихий голос. — К чему стремитесь? Тучка прикрыла месяц, но даже в темноте она видела, как блеснули его зубы. |
