|
.. Княжна громко вскрикнула, отступила... Ее гаснущий взор заметил меня в стороне. Он с укоризной, как нож, скользнул по моему сердцу, как бы говоря: "Ты виновник, ты погубил меня..." Она пошатнулась и упала без чувств. Матросы снесли ее в каюту. Прислуга княжны, кроме горничной, оставленной при ней, была также арестована и, под строгим надзором, перевезена на другой корабль. Потрясенный до глубины души всем, что произошло на моих глазах, я вне себя опомнился в какой-то полутемной корабельной каморке. Поднял голову и вижу, что взаперти со мной, под караулом, сидит и сам главный предатель, Христенек. Это меня непомерно удивило. Мой товарищ сидел, впрочем, спокойно. Развалясь и доедая что-то прихваченное из сластей, он изредка поглядывал на нашу затворенную дверь. - Удивляетесь? - спросил он меня. - Не правда ли, ведь чудеса? - Да, есть чему подивиться, - ответил я, насилу одолевая к нему отвращение. - Иначе было нельзя, - сказал он. - Почему? - Только приманка брака и соблазнила эту искательницу приключений. - Но для чего было играть чувствами, сердцем! - "проговорил я, не стерпев. - Иначе ее не заманили бы на флот. - Были другие способы, - возразил я. - Мне известно, граф клятвенно признавался ей в любви, а, став его женою, она и без того охотно доверилась бы нашей эскадре. - Эх, любезный Концов, - простота! - проговорил с улыбкой грек. - Ужели, извините, ранее не угадали? Да в то именно время, когда граф играл с княжной в самые нежные амуры, я, под его диктант и от его имени, писал государыне, что здесь, для уловления этой авантюрьеры, решились на все - хоть, без дальнейших слов, камень ей на шею да в омут. - Что же вы и впрямь ее не утопили? - смело воскликнул я, не помня, что говорю. - Это не в пример было бы лучше для обманутой, несчастной, чахоточной... - Проживет еще, - сказал Христенек. - Повелено схватить ловко, без шума; в точности и исполнили. Я с негодованием слушал эти холодные, жесткие слова. Издевательство наглого грека выводило меня из себя. - Ну полно, друг, - произнес Христенек, - успокойте рыцарские свои чувства, все пустяки! В наше время, помните, главное - отвага и в самой дерзости умная в ловкая острота. Ты успел - могуч и богат; не успел - бедность или того хуже - Сибирь. Вставайте-ка лучше, разве не видите? пора... Подняв голову, я увидел, что наша каморка уже отперта и за дверью, улыбаясь, гурьбой стояли, подгулявшие и веселые, прочие моряки. Меня и грека позвали в капитанскую. Там красовалась батарея вин, дымились трубки, кипел пунш. Нас заставили выпить и отпустили на берег. Граф, как я узнал, в это время был с адмиралом у консула. |
