|
Стали ей давать более скромную, даже скудную пищу. Это не помогло. Ни просьбы, ни угрозы лишить ее собственной одежды, света и одеть в острожное платье не вынудили у пленницы раскаяния, а тем более желаемого сознания, что она обманщица, а не княжна. - Я не самозванка, слышите ли? - с бешеным негодованием твердила она Голицыну. - Вы - князь, а я - слабая женщина... именем милосердного бога умоляю, не мучьте, сжальтесь надо мною. Князь забыл свое поручение, начал ее утешать. - Я беременна, - проговорила, плача, арестантка, - погибну не одна... Отошлите меня, куда знаете, к самоедам, опять в сибирские льды, в монастырь... но, клянусь, я ни в чем не повинна... Голицын собрался с мыслями. - Кто отец ожидаемого вами дитяти? - спросил он. - Граф Алексей Орлов. - Новая неправда, - сказал Голицын, - и к чему она? Не стыдно ли так отвечать доверенному липу государыни, старику? - Я говорю правду, как перед богом! - ответила, рыдая, пленница. - Свидетели тому адмирал, офицеры, весь флот... Изумленный Голицын прекратил расспрос, и о новом сознании арестантки донес в тот же день в Москву. - Негодная, дерзкая тварь! - вскрикнула Екатерина, прочтя это сообщение Потемкину. - Чем изворачивается новое издание выставленного нам поляками Пугачева!.. Нагло клевещет на других! - Но если тут не без истины? - произнес Потемкин. - Слабую, доверчивую женщину так легко увлечь, обмануть. - О, быть не может! - возразила Екатерина. - Впрочем, граф Алексей Григорьевич скоро будет сюда, - он объяснит нам подробнее об этой, им арестованной лже-Елисавете... А вы, князь, в рыцарской защите женщин, не забывайте главного - спокойствия государства. Мало мы с вами пережили в недавний бунт. Потемкин замолчал. Орлова ждали со дня на день. Он спешил из Италии, к торжеству празднования турецкого мира. Голицыну тем временем было послано приказание: отнять у арестантки излишнее, не положенное в тюрьме платье и, удалив ее горничную, приставить к ней, для бессменного надзора, двух надежных часовых. 20 Упорство пленницы было Екатерине непонятно и выводило ее из себя. - Как! - рассуждала она. - Сломлена Турция. Пугачев пойман, сознался и всенародно казнен... а эта хворая, еле дышащая женщина, эта искательница приключений... ни в чем не сознается и грозит мне, из глухого подземелья, из норы? Потемкин, узнав от Христенека подробности ареста княжны, мрачно дулся и молчал. Екатерина относила это в припадку его обычной хандры. Вскоре и другие из ближних императрицы узнали, каким образом Орлов заманил и предал указанное ему лицо, и сообщили об этом государыне через ее камер-юнгферу Перекусихину. Екатерина сперва не поверила этим слухам и даже резко выговорила это своей камеристке. Секретный рапорт прямого, неподкупного Голицына о положении и признании арестантки вполне подтвердил сообщение придворных. |
