|
.. молитесь, памятуя господа. Он воздаст. Священника не оставили в покое. В тот же день его снова пригласили к главнокомандующему. - Дознались ли вы чего-нибудь от арестованной? - спросил Голицын. - Простите, ваше сиятельство, - ответил отец Петр, - тайна исповеди... не могу... Голицын смешался. "Какие поручения! - подумал он, краснея. - И все эти советники... Орлову не сидится; плетет, видно, мутьян в Москве, а ты спрашивай..." - Но, батюшка, на это воля свыше, - сказал Голицын. - Не могу, ваше сиятельство, против совести. Голицын шевелил губами, не находя выхода из затруднения. - Да кто же наконец она? - произнес он, стараясь придать себе грозное, решительное выражение. - Ведь это, батюшка, государственное, глубокой важности дело... Согласитесь, я должен же донести, взыщется... ведь ответчик за спокойствие и за все - я... я один... - Одно могу доложить вашему княжескому сиятельству, - проговорил священник, - пока жив, сдержу клятвенное слово, потребованное вами. Фельдмаршал насторожил уши. - Никому не пророню узнанного на духу, - продолжал отец Петр, - вы сами взяли с меня обет молчания, но я могу сообщить вам, князь, лишь мою собственную догадку. Много об арестованной выдумано, приплетено... А что, если... - Говорите, говорите, - сказал фельдмаршал. - Что, если арестованная не повинна ни в чем! - произнес священник. - Ведь тогда, за что же она все это терпит? Если бы гром в это мгновение разразился над фельдмаршалом - он менее озадачил бы его. - Вы хотите сказать, что она не имела сообщников, не злоумышляла? - проговорил он. - Да ведь, если, сударь, так, то она и не самозванка, понимаете ли, а прирожденная, настоящая наша княжна... Неужели возможно это, хотя на миг, допустить? Отец Петр, склонясь головой на рясу, молчал. - Вы ошибаетесь! Сон и бред! - вскричал фельдмаршал, хватаясь за звонок. - Лошадей! - сказал он вошедшему ординарцу. - Сам попытаюсь, еще не утеряно время! погляжу. 32 "Ох, и я грешник в указаниях о ней! - мыслил Голицын, едучи в крепость, - поддавался в выводах другим, торопился без толку, льстил догадкам и соображениям других!" Нева, поверх льда, была еще затоплена остатками бывшего накануне наводнения. Карета Голицына с трудом пробиралась между незамерзших луж. Обер-коменданта он не застал дома. Тот с ночи находился в равелине. У крыльца вертелся с бумагами Ушаков. Он подошел к князю и начал было: - Так как вашему сиятельству небезызвестно, расходы на оную персону... - Ведите меня к арестантке, - сказал князь дежурному по караулу, обернув спину к Ушакову. - Чем занимаются! Что больная? В памяти еще? - Кончается, - ответил дежурный. Голицын перекрестился. У входа в равелин его встретил обер-комендант Чернышев. Князь не узнал его. |
