|
- Вы христианка? - спросил священник. - Я крещена по греко-российскому обряду и потому считаю себя православною, хотя доныне, вследствие многих причин, была лишена счастья исповеди и святого причастия... Я много грешила; искавши выхода из своего тяжелого положения, сближалась с людьми, которые меня только обманывали... О, как я вам благодарна за посещение! - У вас найдены списки с духовных завещаний... от кого вы их получили и кем, откройте мне и господу, составлен ваш манифест к русской эскадре? - Все это, уже готовое, мне прислано от неизвестного лица, - проговорила больная. - Тайные друзья меня жалели... старались возвратить мои утерянные права. "Что же это? - раздумывал, слушая ее, изумленный духовник. - Все тот же обман или правда? и если обман, то в такое мгновение!" - Вы на краю могилы, - произнес он дрогнувшим голосом, - тлен и вечность... покайтесь... между нами один свидетель - господь. Исповедница боролась с собой. Ее грудь тяжело дышала. Рука судорожно стискивала у рта платок. - В ожидании божьего праведного суда и близкой кончины, - сказала она, обратя угасший взгляд на стену к образку, - уверяю и клянусь, все, что я сообщила вам и другим, - истина... Более не знаю ничего... - Но ведь это невозможно, - возразил с чувством отец Петр, - то, что вы передаете, так мало вероятно. Больная, как бы от невыносимого страдания, закрыла глаза. Слезы покатились по ее бледным, страшно исхудалым щекам. - Кто были ваши соучастники? - спросил, помедлив, священник. - О, никаких! Пощадите... и если я, слабая, гонимая, без средств... Княжна не договорила. Снова страшно закашлявшись, она вдруг приподнялась, ухватилась за грудь, за кровать и в беспамятстве упала. Обморок длился несколько минут. Отец Петр, думая, что она умирает, набожно шептал молитву. Больная очнулась. - Успокойтесь, придите в себя, - сказал священник, видя, что ей лучше. - Не могу более, оставьте, уйдите! - проговорила больная. - В другой раз... дайте отдохнуть... - Вашего сына сейчас окрестили, - объявил, желая ее ободрить, священник, - поздравляю. Господь милосерден, еще будете жить... для него. Чуть заметная улыбка скользнула по сжатым, запекшимся губам арестантки. Глаза смутно глядели в сторону, вверх, куда-то мимо этой комнаты, крепости, мимо всего окружавшего, далеко... Отец Петр осенил больную крестом, еще постоял над нею, взял дароносицу и, отложив таинство причастия, вышел. - Ну, что? - спросил его в коридоре обер-комендант. - Исповедали, приобщили? Священник, склонив голову, молча, поклонился обер-коменданту, сел в карету и уехал из равелина. Утром второго декабря его опять пригласили со святыми дарами в крепость. Арестантке стало хуже. - Одумайтесь, дочь моя, облегчите душу покаянием, - увещевал священник. |
