‑ Ничего я не знаю.

‑ Может быть, но вы солгали мне про уик‑энд в Бретани. И эта маленькая ложь не дает мне покоя. Ваш муж ехал не с вами. Он ехал к кому‑то, не так ли? К кому?

‑ Я не знаю.

Люси Мориа опять села и бесстрастным взглядом уставилась на Левин. Мартина на какое‑то время замолчала в ожидании. Она развернула маленькую плиточку темного шоколада, который полагался к кофе, и съела ее. Потом съела шоколад Люси Мориа.

‑ Ну так что?

‑ Клянусь вам, я не знаю.

‑ Вы плохо жили с мужем?

‑ Ни хорошо, ни плохо.

‑ Он хотел уйти от вас?

‑ Ну, этого я уже никогда не узнаю.

Левин спиной ощутила сквозняк и увидела, что Люси Мориа немигающим взглядом смотрит куда‑то поверх ее плеча.

‑ Эй, Люси! Что ж ты делаешь, дружочек? Тебя все ждут в конференц‑зале!

‑ Сейчас иду, Давид.

‑ Ты меня представишь?

‑ Мартина Левин. Подруга. Она в Лионе проездом.

‑ Здравствуйте, мадемуазель.

‑ Здравствуйте. Моя фамилия действительно Левин, но я полагаю, что ваша работа подождет.

‑ Вот как?

‑ Нам с Люси нужно очень много сказать друг другу. И вовсе не потому, что я подруга ‑ мы только что познакомились, и я из уголовной полиции.

‑ У тебя правда все в порядке, Люси?

‑ Да, подожди меня на улице, Давид. Я сейчас.

Как только коллега вышел из кафе, она сказала:

‑ У моего мужа есть брат. Антонен. Он живет в Ла‑Гаренн‑Коломб, улица Сарторис.

‑ Надеюсь, с ним разговаривать интересней, чем с вами.

‑ Он часто мне звонит. И всегда говорит о Венсане. Я думаю, что между ними что‑то произошло, что‑то непонятное.

‑ Вы так считаете? И это все?

‑ Я ничего не знаю. Действительно ничего. Но с Антоненом… будьте помягче. Он нездоров. И хромает.

‑ Я не изверг.

Люси Мориа одарила ее взглядом, которого она ожидала: «Все вы фашисты, и всех бы вас куда подальше».

Левин оплатила счет и вышла из кафе. На улице она поравнялась с Давидом, тот стоял возле автобусной остановки и курил. Он неприветливо взглянул на нее.

‑ До свидания, Давид, ‑ сказала она ему.

Он не ответил. Миллионы французов терпеть не могут полицейских, подумала Мартина, но готовы забыть об этом, когда у них свистнут их драндулет.

‑ ДО СВИДАНИЯ, ДАВИД! ‑ не оборачиваясь, прокричала она.

Левин взяла такси и попросила отвезти ее на вокзал.

28

Было очень холодно. Такая стужа, судя по всему, надолго. Солнце едва пробивалось сквозь серую толщу облаков. Дом, который интересовал Мартину, представлял собой маленький особнячок из кавернозного известняка ‑ на улице Сарторис, да и в других местах она видела много таких домишек. Палисадник был несколько запущен, но тем не менее выглядел вполне прилично. Антонена Мориа не было дома. Левин положила шлем в багажник мотоцикла и принялась ждать, усевшись на край тротуара, предварительно подстелив себе старый номер «Франс‑Суар» ‑ газеты, буквально заполонившей их офис в Париже и так кстати оказавшейся здесь в мусорном ящике. Очередное безмятежное раннее утро в Ла‑Гаренн‑Коломб, однако за час с небольшим, пока Мартина сидела на тротуаре, кое‑что все‑таки произошло: соседка из рядом стоящего дома постучала в дверь Мориа. Вид у нее был измученный. На поводке она держала большую собаку.

Мориа наконец‑то появился. Без сомнения, это был он, потому что человек хромал. Худощавый. Его левая нога существовала как бы отдельно от него самого и двигалась рывками. Она волочилась по дороге, словно желая покинуть своего хозяина, типа лет сорока, светловолосого, полысевшего, с ничего не выражающим лицом усталого ястреба или потрепанной совы.