-  Господин Перепечин изволит исправно служить и никаких оснований для жалоб на меня не имеет.

    -  Так прикажите его позвать, пусть он сам об этом скажет, - предложил я.

    -  Я не могу знать, где он сейчас находится, - явно растерявшись, что тут же было замечено присутствующими, сказал барон. - Я провел целый день с господином приставом Пахоминым, что, надеюсь, он может подтвердить.

    Однако пристав, услышав, что его пытаются втянуть в свидетели, как и любой российский обыватель тут же отреагировал недоуменным взглядом и недоуменным пожатием плеч - мол, моя хата с краю, ничего не знаю.

    Я не стал усложнять обстановку и терять нового сторонника, потому по-прежнему давил одного управляющего:

    -  Мне донесли взволнованные обыватели, что, по вашему приказу, господин Перепечин удерживается в незаконной тюрьме, коею, вопреки постановлению об установлении мест содержания под стражей, статья шестнадцать параграф два, вы посмели учредить.

    Номер статьи и особенно параграфа, совсем добили пристава, который в уложении законов был, так же, как и его предшественники и последователи, не силен. Предпочитал вершить суд и расправу не по кодексам, а по понятиям.

    -  Нехорошо, Карл Францевич, так самовольничать, как можно государево уложение нарушать! - укоризненно сказал он барону, стоящему с выпученными глазами.

    -  Но, позвольте, с чего вы такое взяли! Какая тюрьма, какое уложение!

    -  Молчать! - вдруг вмешался в дискуссию Антон Иванович, начавший понемногу разбираться в обстановке. - Его превосходительство знает, что говорит!

    -  Господин пристав, властью, данною мне, повелеваю провести следственное дознание и предать нарушителей закона уголовному преследованию! - внес я еще малую лепту в тот вздор, который уже нагородил. - Я имею сведения, что на территории поместья, в помещении, где располагается кузница, господин фон Герц содержит собственную тюрьму!

    -  Это неправда! - закричал барон, - Господин пристав, не верьте его превосходительству!

    По своей немецкой педантичности и любовью к титулам и званиям, барон совершил непростительную ошибку, назвав меня «превосходительством», и этим косвенно признал за мной генеральский чин.

    Одураченный, испуганный пристав, уже не зная, что думать, стараясь спасти свою шкуру, готов был не только арестовать своего приятеля и спонсора, но и немедленно предат ь самому суровому наказанию.

    -  Извольте проследовать на кузницу и самолично провести дознания, - приказал я. - Господин лейб-гвардии поручик будет тому свидетелем.

    -  Я что, я могу! - согласился предок, наконец убирая нацеленный в живот пристава пистолет и засовывая его за пояс. - Извольте, господа, я готов со всей радостью!

    Пахомин кивнул своим урядникам, и те опустили ружья к ноге.

    -  Сопроводите господина фон Герца до места, указанного его превосходительством, - приказал он, и те встали за спиной несчастного барона.

    Карл Францевич очень не хотел идти на розыски брянского дворянина, но напуганный полицейский ничего не хотел слушать и пригрозил применить силу. Тому пришлось повиноваться. Всей своей живописной группой мы пошли к выходу. В просторных сенях толклась «засада», урядники и местная стража. Наше появление произвело сенсацию. Думаю, что гвоздем программы был всё-таки я, появления которого ждали откуда угодно, но не из глубины дома.

    Немецкие стражники, вооруженные русскими бердышами, дисциплинированно вытянулись, ожидая приказаний шефа, но барон прошел мимо них, не поднимая головы.