Она набрала входной код, который узнала от Альберты. Обитатели общины были погружены в работу, и только несколько художников ели лапшу, рассевшись вокруг складного столика. Фотограф со своей музой закрылись, повесив на дверь табличку «Не беспокоить», явно прихваченную из гостиницы. Отложив кисти, Нора издалека рассматривала свое полотно. В вечернем свете девушки на картине будили щемящее чувство.

Лежа на матрасе, Альберта уставилась на клочок фиолетового неба. Полоски света пробивались из‑за закрытых ставней в кабинете сестры Маргариты. Ингрид с горечью подумала, как мало времени понадобилось Брэду, чтобы нажить себе врага в лице настоятельницы.

Кармен доигрывала соло на черной гитаре. Что‑то грустное и красивое. Ингрид слушала не двигаясь и лишь затем положила припасы на деревянный ящик, окруженный почтенными кожаными пуфами. Она купила продукты для сэндвичей, фрукты, воду и бутылку вина. Кармен бережно поставила гитару на подставку и открыла металлический шкаф. Молча достала посуду и штопор. Наполнив три бокала, протянула один Ингрид:

– Спасибо за жратву и спасибо за вино.

– Не за что.

– Так Брэд Как‑его‑там, он же Морен, – твой ДРУГ?

– Брэд Арсено.

– Он вроде америкашка. Ты тоже? У тебя чудной акцент.

Ингрид ограничилась кивком. Альберта продолжала лежать, уставившись в никуда.

– Слушай, твоя приятельница – настоящая пиявка, – продолжала Кармен. – Я уж думала, она никогда не отвяжется. На что тебе сдалась бывшая легавая?

– Лола – комиссар полиции в отставке и очень порядочный человек. Единственное, чего она хочет, – помочь мне доказать, что Брэд невиновен.

– Какое там.

– Why?

– Твой приятель не слишком похож на невиновного.

Поставив бокал, Ингрид постаралась взять себя в руки.

– Я‑то всегда считала, что он темнит, – продолжала Кармен.

– О чем ты?

– Непонятно откуда взялся, задаром стал помогать старику Ромену. Дальше – больше. Я видела, как он шнырял по коридорам. Надо думать, не из любви к искусству

– Шнырял?

– Вечно что‑то вынюхивал. Про крыс хоть знаешь, чего им нужно. А Брэд Как‑его‑там был темной лошадкой. Я так и сказала легавым. Вообще‑то я не стукачка. Но тут такое дело…

– Может, он помогал убираться. Здесь бы не мешало навести порядок.

– Ты хоть и красивее своей толстой подружки, но такой же тормоз.

– Ты бы расслабилась, Кармен, – вмешалась Альберта, вставая.

– Да я уверена, мерзавец Марке нанял Брэда шпионить за защитниками Центра.

– Жильбер Марке, подрядчик «Толбьяк‑Престиж»? – спросила Ингрид. – Ты видела его с Брэдом?

– Ничего я не видела – у меня своих дел по горло, и за твоим Брэдом я по пятам не ходила. Только меня не проведешь.

Альберта вынула из кармана нож «Опинель» и молча принялась нарезать сэндвичи с ветчиной. Она приготовила большущий сэндвич для Кармен, средний для Ингрид и маленький для себя. Из монастыря доносились заунывные звуки. Альберта открыла окно, чтобы лучше слышать пение монахинь.

– А хорошо поют, – заметила она, вгрызаясь в свой сэндвич. – В последнем куске, сочиненном Лу, чувствуется то же настроение. Теперь я понимаю…

– Сочиненном Лу и мной, – вмешалась Кармен. – Слова всегда были ее. Но музыку мы писали вместе.

– Не понимаю, какая теперь разница, – вздохнула Альберта.

– Мне бы так хотелось послушать ваши песни, – сказала Ингрид.