– Он был герой, папа?

– Конечно, герой, Юленька.

– Нет, он был Герой Советского Союза?

– Почему ты решила, дочка?

– А разве так каждый сможет?

– Он был обыкновенный герой. Под конец войны его наградили орденом Славы третьей степени.

– Это тоже хорошо?

– Еще бы!..

Так с разговорами мы незаметно добираемся до станции. На заснеженном перроне горланят какую то бессмысленную песню два пьяных. Юля с опаской прижимается ко мне и шепотом спрашивает:

– А почему они такие пьяные, папка?

– Жить не умеют, не знают, на что силы тратят, вот и пьют.

– Лыжи не их стихия?

– Нет, дочка.

В вагоне Юля немедленно засыпает, да и я, разморенный теплом, клюю потихонечку носом.

Дома, скидывая с натруженных ног тяжелые ботинки, стаскивая просолившийся на спине лыжный свитер, думаю, как всегда при возвращении: «Хорошо жить на свете!»

Даго, четыре зайца и одна лиса

Даго – вислоухий темно коричневый пес какой то необыкновенной, кажется испанской, породы. Откуда Женька его выкопал,– понятия не имею. Знаю только, что эта операция была связана с длительными хлопотами и беспокойством. Когда же Даго водворился, наконец, в Женькином доме, разговоров об уме, нюхе, феноменальной памяти и охотничьей выучке собаки хватило месяца на три. Женька уверял, что с Даго можно охотиться... без ружья.

– Главное его правильно на след поставить, а там – только поспевай! Зайца загонит запросто, лиса чихнуть не успеет  – готова.

Возражать было бесполезно. Женька просто не слушал. Всем своим друзьям и приятелям он предлагал съездить поохотиться.

– Походим побродим, сам посмотришь, какой у меня зверь, сам оценишь, тогда и поговорим....

Меня Женька приглашал тоже не раз, но и всегда отнекивался. Какая может быть охота под Москвой? По всей вероятности, мне так бы и не пришлось отведать охотничьих радостей, если б в середине зимы мы не столкнулись с Евгением Петровичем неподалеку от площади Пушкина.

– A а, старик! – закричал, завидев меня, Женька.– Как жив, бродяга?

Я сказал, что жив хорошо, признался, что рад его видеть, и, в свою очередь, поинтересовался, какие новости у моего друга.

– Работаю, в выходные дни на охоте пропадаю. Даго делает просто чудеса. Вот в прошлое воскресенье мы были под Подольском...

Случайно мой взгляд коснулся пухлого Женькиного портфеля. В уголок выглядывала непонятная пуховая кисточка. Кажется, Женька заметил мой взгляд – во всяком случае, он поспешно перебросил портфель в другую руку.

– Понимаешь, Володька, Подольск, конечно, не тайга, но кое какая живность там еще водится...

– Постой, постой, Евгений Петрович, а что ты в портфеле прячешь?

– Почему прячу?

– А ну ка покажи!

– Что значит покажи? Ты ж, кажется, не в таможне работаешь?

Но я слишком хорошо знаю своего друга. Не зря он заюлил, заморгал ресничками.

– Давай, давай, расстегивай замочки. Демонстрируй!

Женька неохотно повернул портфель к свету и откинул

широкое кожаное ухо. Тесно прижавшись друг к другу, в портфеле лежали две белые куропатки.

– Из гастронома?

– Да, А что такого?

– Ничего. Только теперь я начинаю понимать, как это можно охотиться без ружья.