– Приезжай в обеденный перерыв. Посидим, потолкуем,– бодро откликнулся Евгений Петрович.– Жду!

И вот мы сидим в боковой дорожке тихого пыльного скверика. Женька слушает меня внимательно, не перебивая, а я жалуюсь, выворачиваю, как говорится, душу.

– Слушай, Евгений Петрович, глупости я, наверное, болтаю, но не могу больше. Понимаешь? Устаю как собака, голова отказывает. И все время такое чувство, вроде вот вот заболею. Врач говорит: переутомление, брось курить, не пей... Словом, принцип старый: советует то, от чего хуже вообще не бывает.

– Я не доктор, но...– задумчиво говорит Евгений Петрович,– но думаю, что ты действительно устал и замотался. Не умеем мы жить, Володька, вот в чем беда. Работать умеем, воевать умеем, учиться и сдавать зачеты – пожалуйста, а вот простое дело освоить не можем – не умеем отдыхать. Нет у нас к этому вкуса, нет привычки.

Женька серьезно смотрит на меня своими добрыми се < рыми глазами, и мне начинает казаться, что я в чем то виноват перед ним.

– Ты когда последний раз в лесу был?

– В каком лесу?

– В обыкновенном, в зеленом. Ты хоть помнишь, что такое лес, Володька?

– Ну, это там, где деревья растут...

– Вот вот, очень точное, я бы сказал, даже глубокомысленное объяснение. Слушай, а удочки у тебя есть?

– Избави бог. На одном конце червяк, а на другом...– я не договариваю. Кто его знает, может быть,Женька увлекся рыбалкой? Мне совсем не хочется обижать старого товарища.

– Ты помнишь нашу землянку под Петрозаводском? В ельнике над рекой? Тогда нам не до леса было, не до красот природы. А если отбросить войну, вот бы где пожить!..

Да, я помню Карельский фронт. Помню обыкновенную фронтовую землянку: по стенам шуршал песок, бревна мазались липкой смолой, в двери постоянно дуло. Спали мы на нарах, выстеленных зелеными еловыми лапами. Лапы великолепно пахли. Пожалуй, хвойный дух – единственное, что вспоминается теперь с удовольствием.

– Слушай, Володька, давай махнем в Карелию? – говорит вдруг Женька.– Недели на две, а? Возьмем отпуск и поедем. Пошляемся по лесу, подышим настоящим концентрированным кислородом, поваляемся на еловых лапах. Махнем?

– А работа?

– Какая работа?

– Во первых, я заканчиваю проект, во вторых, у меня договор с издательством, в третьих...

– Ты невозможный человек, Володька! Если так рассуждать, помрешь раньше, чем закончишь свой пятый или, какой там, сто восемнадцатый проект.

– Но отпуск то у меня на сентябрь запланирован. Это ты можешь понять? Не отпустит меня никто раньше.

– Допустим. Оставим Карелию. Давай проиграем другой вариант. Махнем в субботу в Бородино. Заночуем в лесу, в воскресенье побродим, надышимся, а вечером вернемся домой. Согласен?

– В воскресенье у нас намечался преферанс...

– К черту! И вообще, для чего ты приехал? У тебя болит голова, ты одурел от работы, а воскресенье собираешься сидеть весь день за столом и шлепать в прокуренной комнате своими идиотскими картами. Семь пик, восемь треф... Плюнь. А не плюнешь, так знаешь, что я сделаю?

– Что ты сделаешь?

– Поставлю под тебя мину замедленного действия. Позвоню Анне Михайловне. Против преферанса мы с ней найдем общий язык, будь спокоен.

– Против преферанса вы, конечно, сговоритесь, но я совсем не уверен, что Аня будет за бородинский вояж.