|
- Но вы, по крайней мере, тоже называете себя Фаустом? - снова спросил Одиссей. - Видите ли, дело в том, что я играю роль Фауста в Тысячелетней Войне меж силами Света и Тьмы. А настоящий Фауст преследует меня, пытаясь выгнать вон. - И что же вы собираетесь делать? - Честно говоря, я и сам не знаю. Я пока еще только начинаю размышлять о том, насколько хорошо я справился с этой ролью. Может быть, мне придется выйти из игры и уступить место самому Фаусту... Одиссей покачал головой: - Мне кажется, вы и сам неплохо с этим справляетесь. Почему же вы решили умыть руки? Зачем вам бросать начатое дело? В конце концов, чем этот самый Фауст лучше вас? - Ну, знаете, он все-таки знаменитый маг, ему и должна принадлежать великая честь представлять человечество... - Ну и ну! - воскликнул Одиссей, поплотнее закутываясь в свой плащ. - Что я слышу! За что ж это магу такая честь? Маги ничуть не лучше политиков, а может быть, даже еще хуже! Как вы до сих пор себе этого не уяснили? Магия издревле являлась одним из противников всего человечества, и мне кажется, что со временем она, да и само человечество тоже, не так уж сильно изменились. - Я никогда не думал об этом, - признался Мак. - Магия дает человеку немалую силу, - продолжал Одиссей, но лишь немногие знают, как ею пользоваться. Разве горстке посвященных в ее тайны можно доверить управление целым миром? Неужели вам самому хочется, чтобы Фауст правил вами? - Но Фауст знает гораздо больше, чем простой смертный... - Его знания в основном касаются тех областей, которые мало интересуют людей обыкновенных. Они как бы лежат в стороне от повседневной людской жизни и от насущных человеческих забот. У меня есть кое-какой опыт общения с магами. В наши времена самым знаменитым среди них считался Тиресий. И что вы думаете, мы позволяли ему вмешиваться в нашу жизнь - скажем, выступать на политических собраниях, управлять каким-нибудь государством или командовать войском? Нет! Наш вождь, Агамемнон, отнюдь не являлся образцом всех совершенств, но он был человек, и он не водил слишком тесной дружбы ни с богами, ни с духами. Бойтесь людей, взявшихся говорить от имени богов! - Но он настоящий Фауст! - Ну и что? Это еще отнюдь не значит, что именно он - настоящий обладатель знаменитого фаустовского духа. Не имя красит человека, а человек прославляет свое имя. Если уж говорить о героизме, то я вижу здесь только одного героя -вас, мой милый Мак. Да-да, вас, человека, не обладающего какими-то особыми знаниями и сверхъестественными способностями, но тем не менее пытающегося действовать самостоятельно. От этих слов Одиссея на душе у Мака полегчало. Он выпил кружку ароматного настоя, поднесенную трактирщиком, разбудил Маргариту, заставил ее тоже выпить душистое травяное зелье, и поднялся с лавки, поддерживая под руку свою подругу. - Я поеду дальше, - сказал он. - А Фауст? - спросил Одиссей. - Он гонится за мной следом. - А, отлично! - сказал Одиссей и легонько пихнул локтем Ахиллеса, похрапывающего в углу кабинки на лавке. - Ты слышишь, Ахиллес? Ахиллес вздрогнул. - А?.. Что?.. - спросил он, открывая глаза. - Ты звал меня, Одиссей? - Приготовься, друг, - тихо, но внятно проговорил Одиссей, наклонившись к нему. |
