Итак, поле боя осталось за ним. Сунув арбалет под мышку, странник направился вниз, туда, где оставил Асту, но вдруг стукнув себя ладонью по лбу, свернул к груде мертвых тел, сваленных меж камней. Он подобрал длинную горскую стрелу, переломил древко, вымазал его кровью и сунул в колчан.

Они с Лейтоном не договаривались о конкретном знаке опасности. При случае он мог послать записку – так, как сделал это в Таллахе; однако не всегда хватит времени что‑то написать. И прочитать! Сломанная стрела или ветка, нож с окровавленным лезвием являлись более приемлемым сигналом: получив его, Лейтон отреагирует моментально. Приемный бокс Малыша Тила, обширный длинный зал с бетонными стенами, в торцах которого были установлены телепортационные пластины, находился под постоянным наблюдением телекамер, связанных с компьютером. Блейд знал, что даже песчинка, возникшая под ярким светом мощных бестеневых ламп, будет тут же зафиксирована, тревожный звонок поднимет на ноги всю лейтоновскую команду, и спустя минуту или полторы его вернут. В основном это время уходило на оценку переданного объекта – посылка или сигнал тревоги, – которая производилась самим Лейтоном или его ассистентами; компьютер работал неизмеримо быстрее и мог выдернуть странника обратно за доли секунды. Правда, Блейду эти ничтожные мгновения в момент переноса представлялись веками.

Он нашел Асту там же, оставил час назад. Она тихонько посапывала, свернувшись калачиком, укрытая не только плащом, но и густыми вечерними тенями, что тянулись от камней и западной стены ущелья. Блейд постоял с минуту, глядя на каштановые локоны, полуоткрытый рот с пересохшими губами и голубую жилку, едва заметно дрожавшую у нее на виске. Ради этой девочки он переправил в Бездну уже два десятка человек – считая с «железными горшками», пустившимися за ними в погоню в предгорьях. Впрочем, дочь Ричарда Блейда стоила того; цена чужой крови, которой он расплачивался за нее с Вечным Огнем, не казалась страннику чрезмерно высокой.

Он похлопал девушку по плечу.

– Что?.. – встревоженно начала она, но вдруг осеклась, заметив кровавые пятна на его куртке. – Куда ты ходил, Ричар? Ты ранен?!

– Демоны неуязвимы, детка. Это чужая кровь.

– Людей Сиркула?

Он кивнул.

– Да. Тех, что поджидали нас вверху.

Аста вскочила на ноги и пошатнулась. Блейд поддержал ее.

– Сколько у нас времени? Они идут за тобой? – Девушка начала поспешно сворачивать плащ.

– Они лежат. А мы – мы съедим их ужин, погреемся у их костра и переночуем в их хижине.

Выпрямившись, Аста прижала руки к груди; Блейд заметил, что пальцы ее дрожат.

– Ты… ты убил их?

– Разумеется.

– И Сиркула?

– Нет. Его там не было. Одни горцы, несчастные дикари, которых он пустил по нашим следам.

– О, Вечный Огонь! Столько смертей и крови… ради меня… Сумею ли я замолить этот грех?

– Сумеешь, – Блейд подтолкнул ее к тропинке. – У женщин это получается гораздо лучше, чем у мужчин.

– Почему? – в наступающих сумерках ее огромные глаза казались темными.

– Потому что женщины рожают детей, глупышка. Мужчины уничтожают, женщины создают… как правило, так… – Они уже шли по тропе к перевалу. – Вот почему убить женщину гораздо больший грех, ведь она могла бы дать жизнь целому роду. Смерть женщины – смерть множества ее потомков, понимаешь? Разве в святых книгах Киртана об этом не сказано?

Она покачала головкой.