Он поцеловал ее. Внезапно жестокое напряжение отпустило его грудь. Ее слезы тревоги и одиночества смешались с его слезами.

– Моя прекрасная, прекрасная мать! – прошептал он. Затем он отодвинулся и с тяжелым чувством посмотрел на нее. – Но ты же не хотела уничтожать комету, – сказал он быстро. – Мне кажется, что ты не боишься даже умереть.

– Что? – Она пожала плечами. – Однако я хотела… я почти хотела, чтобы командор Калам приземлился на полминуты позже. Потому что я все же боюсь, что прав твой отец.

– Почему?

Она мгновение стояла молча с выражением ледяного страха на лице.

– Джей расскажет тебе о человеке, которого мы зовем Меррин, – сказала она быстро. – Я видела его только один раз. Уже после того, как он стал пленником Легиона. Он был заперт и под хорошей охраной. И все же, почему‑то он был ужасен.

Она стояла, глядя на яшмово‑серебряную стену; глаза ее были неподвижны и мрачны, словно разум ее видел что‑то более тревожное.

– Это был гигант, Боб. – В голосе ее была дрожь ужаса. – В нем было что‑то величественное, и жуткая сила. Он был беспомощным узником, и, тем не менее, его лицо светилось непокоренной силой. Он был похож… на какое‑то сверхчеловеческое существо.

Она схватила Боба за руку. Ее сильная рука дрожала.

– Он выглядел сверхчеловеком – бессмертным, почти непобедимым и совершенно презирающим человечество. Разум его был столь же мощным, как и могущественное тело – однако чувства были не совсем человеческими. Ты бы мог им восхищаться. Но и бояться его. Я не знаю даже, почему, потому что он не может уже больше причинить вреда.

Он не говорил со мной, Боб. Он просто повернулся на миг, чтобы взглянуть на меня, когда его вели к камере. Он делал очень маленькие шаги, потому что ноги его были в железных кандалах. Голубые глаза горели и были холодны как лед. Они были непокорны и совершенно безрассудны.

Он засмеялся на ходу, увидев меня. В нем не было надломленности и никогда не будет. Ты должен хорошо стеречь его, Боб. Потому что вместе с ним ты будешь охранять жизнь и счастье всех честных людей.

Изумленный и испуганный, он прошептал:

– Я буду.

– Пошли, Боб, – сказал Джей Калам. – Пора идти.

Он обнял мать.

– Я люблю тебя, Боб, – вздохнула она. – И я очень боюсь! – Ее легкое крепкое тело дрожало. – Будь осторожен, сынок. Не дай вырваться человеку по имени Меррин.

– До свидания, Роберт, – отец пожал мне руку и сказал с неожиданным трепетом чувства в голосе, – что бы ни случилось, ты не должен забывать, что ты теперь офицер и находишься на службе в Легионе Пространства.

– Да, сэр. – Боба Стара снова удивил невысказанный вопрос в глазах отца, и он не смог ответить на него. – Я не забуду.

Он вышел из Яшмовой Комнаты вместе с командором Каламом и внезапно остановился, увидев Жиля Хабибулу, сидевшего в полусне в кресле в широком коридоре.

– А мои телохранители? – быстро спросил он. – Они полетят?

Темное лицо командора потеплело, согретое старыми воспоминаниями.

– Жиль и Хал? – Он быстро кивнул. – Это хорошие люди. Мы, как тебе известно, когда‑то служили вместе. Бери их на борт.

На «Непобедимом» позади штурманской каюты была задраенная дверь, которая вела в длинный салон, присутствие которого на боевом корабле удивило Боба Стара. Золотистый свет из скрытых источников падал на роскошный мех тяжелых шкур. Цвета бледной слоновой кости стены были увешаны дорогими гобеленами с Титана.