Я покачал головой:

– Хаммонд, вы сами меня выбрали. Вы знали, кто я такой, когда втягивали в свои махинации. Значит, понимаете, что я сделаю. Я отрежу вам пальцы, выколю глаза и вырву зубы. Не думаю, что вы вынесете подобные муки. Я считаю до пяти, и потом увидим.

Я бы исполнил обещания, и он, должно быть, знал это, так как даже не стал ждать, пока я начну считать.

– Под подушкой, – сказал он. – Не имеет значения, если вы заберете оригинал. Хорошая копия уже за пределами страны, а значит, текстильная монополия Ост‑Индской компании и Англии в прошлом.

Я не стал ему говорить, что копию перехватили, – пусть думает, что его миссия завершилась успешно. Я отложил кинжал, грубо схватил Хаммонда за лицо и достал из‑под подушки маленькую книжицу в кожаной обложке. Точно такую же я уже видел. Как сказала одна из вдов Пеппера, именно такие тетради он любил, а пролистав книжицу и увидев чертежи и прочие наброски, я понял, что нашел искомое.

Однако Хаммонд вдруг проявил недюжинную силу. Он вырвался и бросился в другой конец комнаты. Я убрал книгу в карман и достал пистолет, но в темноте не мог поручиться за точность выстрела. Это удручало меня, но, с другой стороны, несколько успокаивало, если Хаммонд бросился за пистолетом.

Я двинулся вперед, чтобы лучше видеть противника. Он стоял в темноте, ночная сорочка ниспадала складками, подобно бесплотному нимбу привидения. В его глазах застыл ужас. Он поднял руку, и на мгновение мне показалось, что у него в руке пистолет. Я едва не выстрелил, но потом увидел, что он держит не оружие, а маленький стеклянный пузырек.

– Можете застрелить меня, если хотите, – сказал он, – но это мало что изменит. Видите, я уже мертв.

Пузырек упал на пол. Думаю, Хаммонд хотел бы услышать, как драматично разобьется стекло, но прозвучал лишь глухой стук.

Меня не раз называли циником, и, возможно, с моей стороны было негуманно подозревать, будто он лишь притворился, что выпил яд. Но доверять ему я не был склонен.

– Вы хотите что‑нибудь мне сказать, прежде чем предстанете перед Создателем? – спросил я.

– Ты тупица, – зло сказал он. – Непонятно, что ли? Я принял яд, чтобы не говорить ничего ни тебе, ни кому‑нибудь еще.

– Конечно, – сказал я. – Как я сам не догадался. Может, пока есть еще время, вы попросите прощения? Похвалите мои добродетели?

– Уивер, ты сам дьявол. Только чудовище может глумиться над умирающим.

– А что еще мне остается, – сказал я, продолжая держать его на мушке. – Я не вправе рисковать. Может, вы морочите мне голову и никакого яда не принимали. Я не способен на хладнокровное убийство. Приходится ждать и наблюдать. Вот и подумал, вдруг вам захочется поговорить напоследок.

Он покачал головой и упал на пол.

– Мне сказали, он действует быстро, – сказал он. – Не знаю, есть ли время на разговоры. Я ничего не скажу о наших планах, чего мы хотели достигнуть и что нам удалось. Может, я и трус, но не предам свою страну.

– Вашу страну или новую французскую Ост‑Индскую компанию?

– Ха, – сказал он. – А вы правы. Время, когда с честью служили своему королю, ушло. Теперь мы служим компаниям, созданным на основе его концессии. Я не могу говорить о своей стране, но о вашей скажу. Как вас одурачили.

– И как же? – спросил я.

Но мистер Хаммонд не мог ответить, поскольку был уже мертв.

Глава двадцать девятая

Итак, мистер Франко обрел свободу. С обманом и аферами было еще отнюдь не покончено, в этом я не сомневался, но французы остались в прошлом, и мистер Франко мог больше не беспокоиться за себя или свою дочь.