Наконец Диваут Хейл появился в дверях. На нем был халат и колпак, и хотя тусклый свет во многом скрывал последствия золотухи, недовольства столь ранним пробуждением он скрыть не мог.

– Бог мой, Уивер, что могло принести тебя сюда в такой час? Если ты не привел короля, я даже слушать ни о чем не хочу.

– Короля нет, – сказал я, – но есть королевское богатство. Сядь, и я расскажу тебе ровно столько, сколько нужно, чтобы ты понял.

Он сел напротив, ссутулившись и дыша с явным трудом. Тем не менее вскоре от его сонливости не осталось и следа. Он с интересом выслушал мой рассказ о том, что до сих пор я держал в тайне. Я поведал ему, насколько Пеппер оказался умнее, чем они могли предположить, как он изобрел ткацкий станок, способный подорвать всю торговлю Ост‑Индской компании, и как французские, британские и даже индийские агенты из кожи вон лезли, чтобы завладеть его чертежами, – и каждый в интересах своей державы.

– Мне сказали, – объяснил я, – что я должен отдать эти чертежи британской короне, так как в интересах страны, чтобы Ост‑Индская компания оставалась сильной. Я считаю себя патриотом, Хейл, но главное, что я люблю в нашей стране, – это народ, устои, свободы и возможности, а не торговые компании. Я горд тем, что помог разрушить планы французов, но все же опасаюсь, что бразды правления королевством будут переданы людям, которых интересуют только деньги и прибыль.

– Так что ты собираешься делать с этими чертежами? – спросил Хейл.

– Я передам их мужчинам и женщинам, которые служат королевству не интригами, а своим трудом. – Я полез в карман, достал тетрадь Пеппера и протянул ее Хейлу. – Отдай это ткачам.

Хейл ничего не сказал. Он пододвинул поближе масляную лампу и полистал тетрадь.

– Ты ведь знаешь, я не умею читать.

– Помогут те, кто умеет. Думаю, потребуется время, чтобы расшифровать все, что здесь написано. Но ты со своими ткачами разберешься, и тогда вы сможете диктовать свои условия. Только будь добр поделиться богатством с товарищами, не стань тем, кого ты презираешь. Записи Пеппера могут обогатить несколько поколений, так обещай, что будешь управлять этим богатством, руководствуясь щедростью, но не жадностью.

Он кивнул.

– Хорошо, – сказал он, задыхаясь. – Хорошо, Уивер. Может, это не принесет богатства, пока я жив, но я постараюсь… А скажи, ты не хочешь сам получить долю этого богатства?

Я рассмеялся:

– Если ты разбогатеешь и захочешь сделать мне подарок, мы можем это обсудить. А так – нет. Я не собираюсь вступать с тобой в долю. Я попросил тебя об услуге, как ты помнишь, – помочь мне в одном деле, которое я совсем не хотел выполнять, но был вынужден. Ты мне помог и попросил кое‑что взамен, то, чего я не мог пообещать. Я даю тебе это вместо того, чего я сделать не смог, и надеюсь, мы квиты.

– На этих условиях принимаю, – сказал он, – и благослови тебя Бог.

До следующей встречи оставалось не так много времени на сон, но я не собирался им жертвовать. Я послал записку Элиасу, в которой просил его прийти ко мне в одиннадцать часов утра, чтобы мы не опоздали к полудню на собрание акционеров. Я еще не придумал, что скажу мисс Глейд, когда она потребует тетрадь. Возможно, скажу правду. Больше всего мне хотелось бы дать ей то, что она просила, дабы увидеть, осталось ли в ней хоть что‑то, не связанное с интригами или махинациями.