– Прощайся с животишками! —

         И прасол в зубы Лавина.

         «Ай драка! молодцы!»

         Крестьяне расступилися,

         Никто не подзадоривал,

         Никто не разнимал.

         Удары градом сыпались:

         – Убью! пиши к родителям! —

         «Убью! зови попа!»

         Тем кончилось, что прасола

         Клим сжал рукой, как обручем,

         Другой вцепился в волосы

         И гнул со словом «кланяйся»

         Купца к своим ногам.

         – Ну, баста! – прасол вымолвил.

         Клим выпустил обидчика,

         Обидчик сел на бревнышко,

         Платком широким клетчатым

         Отерся и сказал:

         – Твоя взяла! и диво ли?

         Не жнет, не пашет – шляется

         По коновальской должности,

         Как сил не нагулять? —

         (Крестьяне засмеялися.)

         «А ты еще не хочешь ли? —

         Сказал задорно Клим.

         – Ты думал, нет? Попробуем! —

         Купец снял чуйку бережно

         И в руки поплевал.

         «Раскрыть уста греховные

         Пришел черед: прослушайте!

         И так вас помирю!» —

         Вдруг возгласил Ионушка,

         Весь вечер молча слушавший,

         Вздыхавший и крестившийся,

         Смиренный богомол.

         Купец был рад; Клим Яковлев

         Помалчивал. Уселися,

         Настала тишина.

         Бездомного, безродного

         Немало попадается

         Народу на Руси,

         Не жнут, не сеют – кормятся

         Из той же общей житницы,

         Что кормит мышку малую

         И воинство несметное:

         Оседлого крестьянина

         Горбом ее зовут.