– Чего смеетесь, глупые, —

         Озлившись неожиданно,

         Дворовый закричал. —

         Я болен, а сказать ли вам,

         О чем молюсь я Господу,

         Вставая и ложась?

         Молюсь: «Оставь мне, Господи,

         Болезнь мою почетную,

         По ней я дворянин!»

         Не вашей подлой хворостью,

         Не хрипотой, не грыжею —

         Болезнью благородною,

         Какая только водится

         У первых лиц в империи,

         Я болен, мужичье!

         По-да-грой именуется!

         Чтоб получить ее —

         Шампанское, бургонское,

         Токайское, венгерское

         Лет тридцать надо пить…

         За стулом у светлейшего

         У князя Переметьева

         Я сорок лет стоял,

         С французским лучшим трюфелем [59 - Трюфель – растущий под землей гриб округлой формы. Особенно высоко ценился французский черный трюфель.]

         Тарелки я лизал,

         Напитки иностранные

         Из рюмок допивал…

         Ну, наливай! —

         «Проваливай!

         У нас вино мужицкое,

         Простое, не заморское —

         Не по твоим губам!»

         Желтоволосый, сгорбленный,

         Подкрался робко к странникам

         Крестьянин-белорус,

         Туда же к водке тянется:

         – Налей и мне маненичко,

         Я счастлив! – говорит.

         «А ты не лезь с ручищами!

         Докладывай, доказывай

         Сперва, чем счастлив ты?»

         – А счастье наше – в хлебушке:

         Я дома в Белоруссии

         С мякиною, с кострикою [60 - Кострика – одревесневшие части стеблей льна, конопли и т.п.]

         Ячменный хлеб жевал;

         Бывало, вопишь голосом,

         Как роженица корчишься,

         Как схватит животы.