Стив Перри. Конан и Четыре СтихииКонан - 16
Пролог
Ледяной холод царствовал в этом покое. Холод, который не мог исходить только от влажных, заплесневелых стен. Это был неестественный холод, охватывающий самую душу, а не только лишь воздух; вечная мерзлота древнего праха, погребенного в самом сердце ледника, мертвый хрусталь которого был древним уже тогда, когда дворцы Атлантиды еще гордо возвышались среди водной глади. Посреди этого холода стоял Совартус, волшебник Черного Квадрата. Он бормотал арканское заклинание, составленное из мрачных формул Зла. Тело волшебника сотрясалось под натиском сил, пронизывающих его. Хриплым, низким голосом он произносил: – Выйди, выйди, дитя Серых Стран! Выйди, о выйди, порожденье ада! Выйди, выйди, ибо я тебе повелеваю! Затем он добавил Семь Слов Пергамента. Ему стоило огромных трудов выговорить каждое из Семи Слов. Любая небрежность могла означать немедленную смерть: одно неправильно произнесенное слово – и демон может вырваться из связавшей его пентаграммы, которая была начертана на каменных плитах. Из недр горы поднялся страшный крик, словно кто‑то погружал в расплавленный свинец некое существо, не принадлежащее к этому миру. В центре пентаграммы заклубился дым. Истекая из одной точки пространства, он расползался отвратительно смердящими темно‑красными облаками, смешанными с ярко‑желтым туманом, и в воздухе покоя словно открылись зияющие раны. Адские вспышки света слепили глаза; затем послышался запах серы. Неожиданно внутри геометрической фигуры оказался демон. Черная слизь струилась по его телу; каждая его пора источала смрад. В высоту он был полтора человеческих роста. Кожа его была цвета свежей крови. Обнаженный и безволосый, стоял он в магическом узоре на полу. Только слепой не увидел бы его жуткой мужественности. – Кто осмелился? – проскрежетал демон. Он подскочил к Совартусу, чтобы схватить за горло этого человека с угольно‑черными волосами и клиновидной бородкой, который улыбался ему. Силовая стена, замыкающая пентаграмму, оттолкнула демона. Гигантские мышцы вздулись на руках чудовища, когда он ударил по невидимой преграде кулаками. Он закричал. В этом крике звучала вся ярость преисподней. Демон обнажил длинные белые клыки… – Тысячу лет ты будешь просить меня о смерти! Голос его скрежетал, словно терлись друг о друга толстые медные плиты. Совартус покачал головой: – О нет, порожденье ада. Я вызвал тебя, и ты будешь повиноваться моим приказаниям. – Волшебник громко рассмеялся. – Ты действительно будешь служить мне, Дивул. Демон отшатнулся и вытянул перед собой когтистые лапы, прикрывая ими лицо, искаженное страхом. – Вы знаете мое имя? – Да. И ты будешь подчиняться мне или же останешься заключенным в мою пентаграмму до скончания века. Черный пот выступил на теле Дивула и закапал на каменные плиты пола. Соприкасаясь с камнем, жидкость превращалась в облачка едкого дыма. Потекли вязкие потоки бурой жижи, но перед границей пентаграммы, начерченной Совартусом, они остановились. Дивул посмотрел на человека и спросил: – Вы из магов Черного Круга? – Не Круга, дитя ночи. Я – Совартус из Черного Квадрата, недавно посвященный, но уже ставший Магистром Четырех Дорог. Меня не интересуют обманы пурпурных снов черного лотоса, и я не дилетант, занимающийся общедоступной некромантией, как эти стигийские хвастуны. Не Круг, но во много раз более могущественный Квадрат связал и победил тебя сейчас, Дивул. Знают ли о Квадрате в безднах ада? Дивул скрипнул зубами. – Мы знаем его. – Ага. Ты будешь выполнять то, что я прикажу? – Я буду служить вам, – обещал Дивул и еще раз сверкнул клыками. – Но будьте внимательны, человек, потому что одна‑единственная ошибка – и… – Не угрожай мне, демон! Я могу приковать тебя к скале и отправить к морю Вилайет, чтобы ты остаток своих дней созерцал его илистые берега. |
