| Их жадность иногда граничит с сумасшествием. Сам Конан, сын суровой киммерийской расы, не столь прямолинеен в своей погоне за золотом. В отличие от своих горных родственников, он понимал, что без денег не проживешь. В цивилизованных странах Конан получал удовольствие уже от одной только борьбы за богатство, которое давало ему возможность жить какое-то время в полное свое удовольствие. Но рано или поздно всегда приходилось возвращаться к суровой и жестокой жизни воина-варвара, которая, впрочем, тоже была ему по душе. Богатство никогда не было для Конана самоцелью. А сейчас, среди этой удивительной и полной опасностей жизни, сокровища как-то утратили свою притягательную силу. Раньше, еще в Асгалуне, он с удовольствием предвкушал высокую оплату за свои труды, а также свою долю сокровищ. Здесь все это как-то потеряло силу. С самых первых дней на этих берегах Конан утратил весь внешний лоск цивилизованности и вернулся к тому, что составляло суть его жизни. Красоты и чудеса этой земли давно уже вытеснили в его сознании всяческие корыстные мысли. Он хотел только побольше узнать об этих чудесных краях. Золото бы только обременило его. Но он имел перед этими людьми определенные обязательства, и он их выполнит до конца, каким бы глупым это теперь не казалось ему самому. Конан никогда не принимал незаслуженной платы. Путники были совсем не готовы к тому, какая картина предстала их взорам в конце пути. - Это город! - воскликнула Малия. И в самом деле, возвышающаяся над ними стена сделала бы честь и Аквилонии, и Немедии, и любому другому большому городу гиборейской цивилизации. За стеной виднелись высокие башни и крыши огромных зданий. Стену украшал барельеф, изображающий некие странные, таинственные фигуры. - Вряд ли крестьяне могли выстроить такой город! - заметил Вульфред. - Конечно, нет, - раздался приглушенный голос Спрингальда, в котором слышался благоговейный ужас, - мне кажется, перед нами образчик архитектуры древнего Пифона, это, возможно, последнее, что от него осталось! Вы только представьте себе! Погиб город, погиб целый народ, гиборейские захватчики не оставили и камня на камне. А здесь, в глуши Черных земель, стоит еще целый город, что остался от той империи. - Не нравится мне это, - сказал Конан. - Если они спрятали здесь сокровища, зачем было строить город? Только посмотрите, какие огромные камни! Они подошли достаточно близко и могли хорошо рассмотреть стену. И действительно, сложена она была из камней просто исполинской величины. Самые маленькие были никак не меньше того, что они видели на перевале. В основном же во много раз больше. - А камень над воротами, наверное, все двадцать пять шагов в длину, заметил Ульфило. - Не хотел бы я, чтобы мне приказали брать эти ворота на таран. Им, однако, не дали времени разглядеть ворота во всех подробностях, а провели внутрь, в сам город. - А взять его с боем не так уж и трудно, - сказал Конан. - Видишь, в каком состоянии ворота. - Какие ворота? - спросила Малия. - Не вижу никаких ворот. - Вот и я о том же, - ответил Конан. - Вся деревянная часть давно уже сгнила, да и металл испорчен. - Да, - подтвердил Спрингальд, указывая на квадратные отверстия в нижних камнях ворот. - Здесь, видимо, крепились большие крюки. Камень долговечнее, чем металл или дерево. Дерево давно уже сгнило, и те, кто здесь проходили, предпочитали изготавливать оружие из металла. - Будем надеяться, что, кроме этого железа, они ничего не унесли, ворчал Вульфред. Теперь они могли рассмотреть, что город был практически разрушен. Храмы стояли заброшенные, многие без крыш, трудно было понять, что в этих зданиях было раньше - театры, суды или, может быть, рынки. Люди жили лишь в маленьких домиках, покрытых неуместной на фоне древних развалин соломой. Население здесь, кажется, довольно многочисленно, больше всего воинов, чьи головные уборы непременно украшены белыми или черными перьями. Под тенью соломенных навесов или тканых палаток своим ремеслом занимались мастера по дереву и металлу, женщины твердыми, похожими на дубинки деревянными пестиками мололи зерно в больших ступках. |
