Глава шестая

САБЛЕЗУБЫЙ

У Властителя Тирала была внушительная наружность. В его гриве серебрилось не так много седых волос, сила еще не оставила его. Он величественно возлежал на своем троне и трапезничал. Ему нравилось демонстрировать свою власть. Он без конца раздавал многочисленным слугам приказания и вообще вел себя с ними так, как будто имел дело с маленькими, неразумными детенышами. Слуги, будь то еноты или собакоголовые павианы, относились к нему с подобострастным почтением и каждое слово венценосца встречали громкими возгласами одобрения.

Во время трапезы Тирал всегда был чванлив. Он или сам рассказывал, или любил слушать рассказы, во всей полноте демонстрирующие его мудрость и могущество. Правдивость некоторых из них вызывала сомнения, но аудитория была достаточно благожелательной и не обращала внимания на такие мелочи.

Наслаждаясь свежим мясом антилопы, Властитель приказал певцу спеть несколько новых песен. Разноцветный менестрель тут же распустил хвост и раскрыл клюв. Голос у него был нежный и чистый. А пел он о лебеде, возлюбленную которого схватил орел. Было в этой незамысловатой песенке нечто такое, отчего глаза слушателей затуманивались от слез. Тиралу она понравилась, и все тут же стали шумно выражать свое одобрение. Певец почтительно раскланялся. Он светился от такого успеха и тут же спел еще две песни: грустную – о волчице, оплакивающей не вернувшегося с охоты волка, и веселую – о слонихе, которая влюбилась в баобаб. И снова Властитель и придворные шумно стали выражать свой восторг.

Затем вышел следующий певец, который затянул героическую балладу о Короле- Льве, идущем в поход против неисчислимых полчищ песчаных гиен. Это было слишком. Ярость и бессильная злоба овладели сердцем Властителя. Ни словом, ни жестом Тирал не выдал обуревавших его чувств. Однако вулкан ненависти, оживший в его душе, скрыть было невозможно. Придворные в ужасе смотрели в обезумевшие глаза царя и потихоньку пятились к выходу. Между тем сладкоголосый певец продолжал выводить свои трели, не замечая, что жизнь его висит на волоске.

Наконец терпение Тирала лопнуло.

– Вон! – рявкнул Властитель незадачливому менестрелю. – Подите прочь! – повернулся он к придворным.

Тут началась невообразимая паника, и в ту же секунду пещера опустела. Тирал остался один на один со своей безумной яростью. Он метался из угла в угол, но затем постепенно успокоился и улегся на трон, закрыв глаза. Ему ненавистен был мир, в котором славят не его, а этого молодого выскочку. Властитель задыхался от ярости. Ему казалось, что он умирает, а спасти его может только кровь Короля-Льва. В таком состоянии его и застал шакал Пятнистый.

Пятнистый пробрался в Тронный зал на цыпочках и улегся у самого трона. Он очень устал после ночной встречи с пауками-основателями. Да и новости, которые он принес Владыке, были настолько плохи, что советник вовсе не спешил их сообщить, особенно сейчас, когда Тирал в таком настроении.

Шакал был очень голоден. Запахи мяса буквально сводили его с ума. Так же сильно он хотел спать. Но, как главный советник, Пятнистый считал, что служба превыше всего, и поэтому терпеливо ждал, пока Властитель его заметит.

Наконец Тирал открыл глаза. Меньше всего на свете в этот момент он хотел увидеть морду Пятнистого, да еще такую кислую. Сразу стало ясно, что он принес плохие новости. Царь зарычал и в гневе отшвырнул от себя кусок недоеденного мяса. Баранина шлепнулась на пол прямо перед шакалом.