Маэва подняла темные, ненавистные глаза, когда Аэлина сжала Златинец.

Аэлина только улыбнулась ей.

— Мы сделаем вид, что мои последние слова тебе были чем-то, достойным песни.

Она взмахнула горящим мечом.

Рот Маэвы все еще был открыт в крике, когда ее голова упала на снег.

Черная кровь разбрызгивалась, и Аэлина снова двигалась, пронзая Златинцем череп Маэвы. До земли внизу.

— Сожги ее, — прошептал Лоркан.

Рука Рована, теплая и сильная, снова нашла руку Аэлины.

И когда она посмотрела на него, на его лице появились слезы.

Не из-за мертвой королевы Валгов перед ними. Или не даже из-за того, что сделала Аэлина.

Нет, ее принц, ее муж, ее мэйт смотрел на юг. На поле битвы.

Даже когда их сила растаяла, и она сожгла Маэву в пепел, Рован уставился на поле битвы.

Где линия за линией за линией солдаты Валги падали на колени в середине боя с фэ, волками и дарганской кавалерией.

Там, где ракины изумились, когда илькены свалились с небес, как будто они были убиты.

Вдали несколько пронзительных криков пронзили воздух, а затем замолчали.

Целая армия рушится.

Это колыхалось наружу, эта тишина. Пока вся армия Мората не будет лежать неподвижно. Пока сражающиеся Железнозубые не поняли, что происходит, и повернули на юг, спасаясь от ракинов и ведьм, которые теперь преследовали их.

Пока темная тень, окружающая падшую армию, тоже не улетела на ветру.

Аэлина знал наверняка тогда. Куда ушел Эраван.

Кто его окончательно убил?

Таким образом, Аэлина вырвала свой меч из кучи пепла, которым была Маэва. Она подняла его высоко к ночному небу, к звездам, и ее крик победы наполнил мир. Прозвучало имя, которое она выкрикнула, солдаты на поле, в городе, принимали вызов, пока весь Оринф ​​не пел с ними. Пока они не достигли сверкающих звезд Повелителя Севера, сияющих над ними, им больше не нужно было направлять ее домой.

Ирэн.

Ирэн.

Ирэн.

Глава 116

Шаол проснулся от теплых, нежных рук, поглаживающих его лоб, челюсть.

Он узнал это прикосновение. Узнал бы, даже если бы был слепым.

В одно мгновение он пробирался сквозь зубцы. Следующее — забвение. Как будто какой-то прилив сил прошедший через Ирэн ослабил не только его позвоночник, но и его сознание.

— Я не знаю, начать кричать или плакать, — сказал он, простонав, открыв глаза и обнаружив, что Ирэн стоит на коленях перед ним. От сердцебиения он оценил их окружение: своего рода лестничный проход, где он растянулся на самых низких ступенях возле площадки. Рядом с аркой, открывающей в холодную ночь, показывающая звездное, ясное небо снаружи. Без виверн.

И аплодисменты. Победоносные, дикие аплодисменты.

Ни одного костяного барабана. Ни одного рыка или рева.

И Ирэн, все еще поглаживающая его лицо, улыбалась ему. Слезы сверкали в ее глазах.

— Не стесняйся кричать, сколько захочешь, — сказала она, некоторые из этих слез скользнули по её щеке.

Но Шаол просто уставился на нее, когда до него дошло, что именно произошло. Почему произошел такой прилив сил.

Что эта замечательная женщина сделала.

Потому что они звали ее по имени.