он  с  дотошной  тщательностью  вытирал  пыль,  устанавливал  пузырьки   с

лекарствами так,  чтобы  ничего  не  нужно  было  искать,  долго  проверял

настройку аппаратуры -  короче,  вел  себя  как  человек,  которому  здесь

работать  и  работать.  А  то,  что  в  его  карманах  исчезали  кое-какие

медикаменты, этого наблюдатель  не  мог  заметить,  потому  что  помещение

просматривалось с двух точек, и уж Полынов  позаботился,  чтобы  в  нужный

момент его руки не попадали в поле зрения соглядатая.

   И нужно было быть специалистом, чтобы понять, какой ценностью  обладали

ампулы  с  миксоналом,  несколько  комочков  ваты,  пузырек  с   раствором

азотнокислого серебра и микроанализатор. Когда все эти предметы  очутились

у него, Полынов тотчас поставил маленький  опыт.  Неаккуратно  пролив  три

капли нашатырного спирта, он немного помедлил и прошел в свою камеру. Там,

лежа ничком на тюфяке,  он  украдкой  взглянул  на  анализатор.  Показания

прибора несказанно его обрадовали: база, как он и ожидал, была оборудована

типовой схемой вентиляции и воздухоочистки.

   Полынов нисколько не сомневался,  что  тюремщики  и  не  подозревают  о

дьявольских возможностях похищенного им  миксонала.  Иначе  это  лекарство

находилось бы за семью замками. Но  оно  лежало  открыто,  его  ничего  не

стоило   взять.   Лишнее   доказательство   общеизвестной   истины,    что

предусмотреть все невозможно. Никому и нигде. Ошибкой всех тюремщиков была

недооценка ума и знаний. Иначе, впрочем, и быть не могло.  Тюремщики,  кем

бы они ни  были,  не  задумываются,  отчего  со  времен  фараонов  грубая,

бесчеловечная сила часто побеждала, но еще ни разу  не  победила.  Правда,

если бы они это поняли, на свете давно бы не осталось тюремщиков.

   Ликовать, однако, было преждевременно. У Полынова теперь  было  оружие,

но воспользоваться им он не мог. Система переходов, запоров, паролей  базы

по-прежнему оставалась для него загадкой. Не знал он и  того,  есть  ли  у

него союзники среди заключенных, готовые на все. А прийти за ним  могли  в

любую минуту. И конечно,  Гюисманс  не  преувеличивал,  говоря,  что  есть

способы  заставить  его  стать  тем,  кем  нужно.   Последние   достижения

психотехники были  известны  Полынову.  Правда,  после  такой  операции  у

человека прежней остается только внешность, но в конце концов им на  худой

случай мог пригодиться и такой Полынов - со стертой памятью, механическими

движениями  и  улыбкой  годовалого  младенца.  Опытный  режиссер  у   них,

разумеется, найдется: уж как-нибудь они  разыграют  телепостановку  с  его

участием.

   Полынов все же успел продумать, как ему  в  нужный  момент  обезвредить

электронного соглядатая в больнице так, чтобы это не  вызвало  подозрений.

Но воспользоваться этим своим планом он не успел...

   Войдя однажды в столовую, Полынов уловил слабый запах ландышей.