За следующим поворотом дорожки Билли увидела Дэвида, стоящего на коленях на земле, за его спиной неярким светом горел мавританский фонарь. Дэвид был в темных джинсах и черной рубашке с длинными рукавами, и на этом фоне его золотые волосы и бронзовый загар выделялись особенно ярко. И это был живой, реальный Дэвид, а не смутный образ несбыточного сна.

Он обернулся, едва она остановилась в нескольких метрах позади него, и сияющая улыбка, озарившая его лицо, когда он увидел ее, была прекраснее всего того, что Билли увидела в этом волшебном саду.

– Я так боялся, что ты передумаешь, – сказал он. – Подойди ко мне, я хочу кое что тебе показать.

Она медленно преодолела расстояние, разделявшее их, и присела возле него.

– Твой сад так прекрасен, Дэвид, – сказала она тихо. – Даже во сне я никогда не видела ничего подобного.

– Он волшебный, правда? – Его взгляд был сосредоточен на маленьком зеленом росточке, который он заботливо сажал в землю. – Так много любви и красоты собрано в одном месте. Иногда мне удается уловить, как растут цветы и деревья, я словно слышу биение самой жизни.

– Биение жизни?

– Да! Оно повсюду окружает нас, мы можем услышать его, если захотим. Оно напоминает мерные удары нашего собственного сердца. Иногда этот звук напряженный, а иногда чистый, как звон колокольчика. Ты никогда этого не замечала?

Она качнула головой:

– Боюсь, что нет.

Он взял ее руку и положил на теплую мягкую землю.

– Прислушайся, – сказал он. – Почувствуй биение жизни и музыку тьмы. Слышишь что нибудь?

– Да, мне кажется, я слышу, – изумленно ответила Билли.

Ее руки были в его сильных руках, и он прижимал их к теплой земле. Но она не была уверена, что слышит биение жизни, а не удары сердца Дэвида. Возможно, эти звуки слились в ее восприятии.

Его руки дрогнули, и он разжал пальцы.

– Мне не нужно было прикасаться к тебе. Я не хочу отпускать тебя, но мне необходимо закончить эту работу. Я собирался посадить здесь эти цветы. Мне надо было чем то заняться, пока я ждал тебя.

– Что это за цветы?

– Анемоны, – ответил он.

Она засмеялась:

– Я никогда не слышала, чтобы для подавления сексуального желания мужчина занимался цветоводством.

– Это не просто сексуальное желание. Это ожидание рассвета и цветения. Я не просто сажаю цветы, я следую традиции. Я верю в традиции, любовь моя. Они наполняют жизнь смыслом и красотой.

– А в чем смысл этой традиции?

– В любви, – просто ответил Дэвид. – Я сажаю свой цветок пустыни в центре и окружаю его розовыми гвоздиками. Ты знаешь, что гвоздика символизирует любовь.

– Нет, не знала, я всегда думала, что только розы – символ любви.

– Цветов, символизирующих любовь, несколько. Каждый из них означает какое то одно определенное свойство этого чувства. – Билли заметила, как на лицо Дэвида вдруг словно опустилась тень. Он поспешно опустил глаза на слабый росток, который сажал. – Однажды я посадил целый сад из цветов любви для моей матери на нашем ранчо в Техасе.

– Как это прекрасно! – воскликнула Билли воодушевленно. – Представляю, как она, наверное, любит этот сад.

– Это было просто необходимо сделать, – проговорил Дэвид уставшим голосом. – Моя мать столько страдала по моей вине! – Его голос стал более резким после паузы: – Я надеялся, что этот сад как то облегчит ее муки.

– Муки?

– Я почти разрушил ее жизнь, как и свою тоже, когда экспериментировал с наркотиками в колледже. Я то заслужил все это, потому что был полным идиотом и эгоистом, а она – нет. – Он закрыл глаза. – Ты не можешь себе представить, каким был страшным первый год.