– По радио сказали <бизнесмен из Чикаго>, – поделилась она, разливая кофе. – Но кто же не знает, что это ювелир, у которого бриллиантов на миллион долларов?

– Они ничего не сообщили о девушке. Где она?

– Наверное, смылась вместе с убийцей и награбленным.

– А может, её похитили? Она ведь его племянница.

– Ленни говорит, что никакая она не племянница, – объявила Луиза.

– Она была в сговоре с убийцей, помяните мое слово! С каким-нибудь чикагцем.

– Понаехало сюда всяких! Они друг дружку поубивают, а люди будут говорить: <Смотрите, что делается в Пикаксе!>

– И надо же такому случиться сразу после того, как у нас открылся новый отель и об этом стало известно всей Америке! Просто слов не нахожу.

– Одиннадцать часов! Включите радио!

Луиза включила громкоговоритель над кассой, и присутствующие услышали сводку последних новостей: <К расследованию убийства чикагского бизнесмена привлечены сотрудники Бюро расследований штата. Местная полиция…>

Квиллер расплатился за кофе и отправился домой, заглянув по дороге на стоянку возле отеля. Нанятый Делакампом <мерседес> был на месте.

Повернув ключ в замке входной двери, Квиллер услышал за ней приветственные вопли и лишний раз подумал о том, как привязан к своим сожителям. Большую часть сознательной жизни он был одинок, пока не усыновил Юм-Юм и Коко – таких красивых, забавных, общительных – и вместе с тем удивительно независимых. Иногда даже чересчур.

Одним из любимых занятий всей троицы было чтение вслух. Квиллер обладал хорошо поставленным голосом – в колледже он участвовал в любительских спектаклях. Его декламация захватывала слушателей. В эти дни они читали пьесу <Ночь должна прийти>. Квиллер искусно передавал вкрадчивые речи слуги Дэнни, суетливое раздражение миссис Брамсон и просторечие кухарки.

Они дошли до четвёртой сцены. Юм-Юм уютно свернулась на коленях у Квиллера, Коко забрался на спинку кресла и заглядывал в книгу через его плечо, словно следил за текстом. При этом он урчал Квиллеру в ухо и щекотал его шею бакенбардами. Миссис Брамсон беспокоилась по поводу шкатулки с драгоценностями. Дэнни притворялся, что слушает её… И вдруг он схватил подушку и придушил ею свою хозяйку.

– Йау! – раздался пронзительный вопль прямо над ухом Квиллера.

– Я попросил бы! – возмутился тот, прикрывая ухо рукой. И вдруг почувствовал покалывание над верхней губой, которое не однажды уже служило источником его интуитивных догадок. Ему, как он подозревал, открылась истина, ещё неизвестная следователям.

В два часа должен был выйти номер <Всякой всячины> с последними новостями. А в половине второго Квиллер обещал быть у Мэгги Спренкл.

Каменный дом Спренклов на Главной улице, напротив отеля <Макинтош>, был построен, как и все другие здания центра, ещё в те времена, когда торговцы селились над своими лавками. Теперь вместо магазина на первом этаже располагались страховое агентство и риелторская контора. В жилые помещения на третьем и четвертом этажах можно было попасть через дверь, находившуюся сбоку. Квиллер позвонил, а когда автоматическое устройство открыло дверь, вошел и очутился перед узкой и крутой лестницей, которая казалась ещё уже и круче из-за покрывавшей ступени толстой ковровой дорожки с цветочным узором и десятка гравюр, висящих на обитых розовым бархатом стенах.

Мэгги ждала его на верхней площадке.

– Держитесь за перила, – предупредила она. – Тут недолго и шею сломать. Чистая Голгофа… Обычно гости приходят с черного хода – там лифт.

– Не беспокойтесь, – ответил Квиллер.