– Неплохие стульчики, – похвалил он. – А где твой хвостатый умник?

– Вон, на камине, наблюдает за тобой. Так что не делай неосторожных движений.

В этот момент послышался глухой шлепок: Коко сиганул сверху прямо на стол, заставив Броуди вздрогнуть от неожиданности, и принялся деловито вытаскивать желтые карандаши из стаканчика.

– Ему нравится мягкая древесина, – объяснил Квиллер. – Когда я был маленьким и учился писать, мне она тоже нравилась – но я не точил об неё когти, а пробовал карандаши на зуб. Арчи Райкер, с которым мы сидели за одной партой, укладывался щекой на столешницу и писал возле самого носа. Учительница называла нас парочкой недоумков.

– Тем не менее оба вы неплохо преуспели в жизни, – усмехнулся Броуди. – Моей самой дикой выходкой была попытка полизать зимой железнодорожные рельсы. Это чуть не стоило мне языка.

– Могло бы стоить и головы, – заметил Квиллер. Он подвинул гостю вазу с орехами. – Попробуй. Абсолютно свежие.

– А вот эти, размером с конский каштан, что за сорт?

– Бразильские орехи. У нас о них никто и не слышал; пока не открылся магазин <Глоточек-и-Кусочек>. Неплохие, да?.. Я не видел тебя на играх вчера

– Пришлось возить жену по магазинам.

– Победа Боза Кэмпбелла во всех трех попытках – историческое событие в жизни округа Мускаунти. Завтра газеты ни о чем другом и писать не будут. Между прочим, он работает ночным портье в отеле.

– Знаю. Он дежурил в тот момент, когда было совершено убийство, и заметил только то, что лифт сначала поднимался, а потом опускался. Спортсмен он, конечно, неплохой, но котелок у него не очень-то варит. Что с него взять? Ему от рождения выпали не те кости.

– Я слышал, он сирота.

– Найдёныш! Это я его нашёл.

– Да что ты!

– Ага. Двадцать пять лет назад, когда работал в ведомстве шерифа. На Чипмункской дороге стояла хижина, за которой нам велели присматривать, – ребятишки часто там собирались и баловались. Однажды в канун Дня всех святых я как раз патрулировал в тех краях, ну и решил заглянуть. Помимо всего прочего, в хижине много курили, да ещё при свечах и масляных лампах, так что в любой момент мог вспыхнуть пожар. Машин возле домика не было, свет внутри не горел, но вдруг я услышал плач ребенка – его нельзя было спутать с криком животного или птицы. Я зашел, посветил фонариком – и нате вам! На старом раздолбанном столе в картонке из-под консервированного супа лежало крохотное красное существо, не больше освежеванной белки, и вопило что было мочи! И никакой записки, никаких следов – ничего! Я отправился со своей находкой к старому доктору Гудвинтеру – помнишь его? – и разбудил старика. Кто мать младенца, установить так и не удалось.

– А почему его назвали Джоном Кэмпбеллом? Фамилия в округе известная.

– Я знаю, Луиза Инчпот взяла его к себе.

– Да, она славная женщина – характер у неё крутой, но сердце доброе. Я ушам своим не поверил, когда услышал, что Боз поступил в колледж и работает в отеле. Этот парень просто создан для того, чтобы быть лесорубом.

– Неплохая получилась бы сенсация, если бы теперь, когда он стал героем, вдруг объявилась его мать, – сказал Квиллер.

– Нет, не объявится. Рискованное дело. Неизвестно, что из этого выйдет. Как примет её сын? Как отнесутся к такому повороту налогоплательщики, на чьи деньги все эти годы его содержали? Не придется ли ей отвечать за то, что оставила ребенка, перед законом? Да и кто знает, какую жизнь она теперь ведет?.. Нет, вряд ли она станет ворошить прошлое, так что придется вашей газете обойтись без сенсации.