– Плесни себе ещё, Энди, а я достану сыр.

Гость достаточно расслабился, и теперь можно было перейти к главному:

– Что ты всё-таки думаешь по поводу этого убийства, Энди? Надо же, чтобы такое случилось сразу после открытия отеля!

– Хм-м…Что я думаю… Вести дела как этот ювелир – значит напрашиваться на неприятности. Мы не имеем права разглашать подробности, пока сверху не дадут добро, но, между нами, это сотворили не местные. Убийца приехал из Центра, сделал свое дело, прихватил сообщницу, которая выступала под личиной племянницы, и отвез её туда, откуда она прибыла. Странно, что они оставили драгоценности и взяли только деньги – впрочем, судя по тому, что он тут наторговал, деньги немалые. Некоторые клиентки говорят, что заплатили шестизначные суммы. Так что миллиончик вполне мог сложиться.

– А почему они не взяли драгоценностей? – спросил Квиллер.

– Их труднее сбыть – надо иметь связи. Мы, между прочим, пока что не смогли открыть футляры. Замки больно хитрые. Ты их видел?

– Я?.. Хм… Нет.

– Пикакский слесарь сказал, что, если ему дадут топор, он их живо вскроет. У мастера из Биксби тоже ничего не вышло, так что ждем теперь специалиста из Центра,

– Ходит слух, что племянницу похитили. Её вещи остались в номере, машина на стоянке.

– Это для маскировки, часть задуманного плана. Что действительно странно, так это история с полотенцами.

– С полотенцами? – Усы Квиллера зашевелились.

– Ага. Исчезли все полотенца из обеих ванных комнат – личные, купальные простыни – все. Похищать бриллианты они не захотели, предпочли стать похитителями полотенец.

Квиллер заметил рассудительным тоном, что Мускаунти ни в чем не хочет быть похожим на другие округа.

<Йау!> – послышался комментарий с камина, куда, наигравшись с карандашами, вернулся Коко.

– Я вижу, твой умник тоже хочет приложить свою лапу к расследованию, – обронил Броуди.

– Между прочим, вчера этот, как ты его называешь, умник развернул два рулона бумажных полотенец и обмотал ими всю кухню – будто хотел мне что-то сообщить.

Неулыбчивый шеф полиции хохотал так, что Квиллеру пришлось дать ему воды.

– Было бы очень неплохо, если бы твой сыщик поделился с нами своими соображениями по кое-каким вопросам.

– Например? – спросил Квиллер как можно небрежнее.

– Ну, например, кто эта девица? В отеле она зарегистрировалась под именем Памелы Норт. Липа, конечно. Наверняка у неё заготовлено несколько имен – в наше время за десять центов можно приобрести хоть дюжину удостоверений. Между прочим, – Броуди понизил голос, – полиция штата установила в почтовых переводах этой особы определенную последовательность.

– Ты так о ней говоришь, будто она была мозгом операции. Когда мы обедали у Ланспиков, она не произвела на меня подобного впечатления.

– А твой умник с ней не встречался?

– Не имел такого удовольствия. Но я тебе расскажу про него ещё одну вещь, Энди. Ночью, как раз в то время, когда Делакампа убили, Коко вдруг завыл.

– Собаки часто воют в таких случаях, – пробурчал Энди.

– Но только если умирает тот, кого они знают. Сейчас я покажу тебе ещё один фокус, которому собаки не обучены. Я поставлю <Полет шмеля>, а ты следи за Коко.

Квиллер включил стереосистему. Пальцы пианиста забегали по клавишам.

Коко сидел на своем наблюдательном посту, смотрел на них и не двигался.

– Мы оба следим друг за другом, – сказал шеф полиции. – Дальше что? Что он хочет сделать?

– Выставить меня на посмешище, вот что, – ответил Квиллер.