– Интересные, потому что ругательные?

– Сам увидишь.

– Кстати, Джуниор, тебе известно что-нибудь о старой хижине на Чипмункской дороге недалеко от <Большой Б.>? Говорят, там ошивается молодежь.

– Её снесли в соответствии с программой благоустройства дорог. Но хижина пользовалась такой популярностью, что все доски распродали на аукционе. Об этом притоне ходит масса всяких историй.

– Не хочешь ли перекусить со мной в <Макинтоше>?

– Не могу. Арчи собирает в обеденный перерыв экстренное совещание.

– Что же, интересно, случилось? – спросил Квиллер. – Что-то ужасное? Протек редакционный бойлер? Кто-то из разгневанных читателей отказался от подписки?

– Топай-топай! – рассердился Джуниор. – Я прослежу за тем, чтобы в завтрашнем выпуске твою фамилию напечатали неправильно.

Многолетняя война Квиллера с опечатками служила поводом для постоянных шуток в редакции. Как-то в первоапрельском номере коллеги напихали в его колонку столько <блох>, что это развеселило даже самого Квиллера.

Но до апреля было ещё далеко, а пока Квиллеру хотелось отметить четырнадцатое сентября, первый день рабочей недели, ланчем в приятной компании. Выходя из редакции, он нос к носу столкнулся с мощным жилистым человеком в фермерском комбинезоне и кепке. Это бы Сиг Датчер,  окружной агент. Квиллер часто встречал его в закусочной <Грозный пес>, где фермеры собирались, чтобы выпить чашечку кофе, поболтать о погоде и урожае, перекинуться парой шуток.

– Сиг, жук ты навозный! Что заставило тебя выбраться из своей кучи?

– Надо было доставить в газету свежие новости с полей.

– У тебя есть время перекусить со мной у <Ренни>? Я угощаю.

– Время-то есть, но пустят ли меня в таком виде?

– Конечно. Мы просто съедим в кафе по котлете.

Сиг впервые увидел отель после реставрации и был поражен, а белые стены вкупе с ярко-голубыми и ярко-зелеными столиками в кафе заставили его признать, что <Грозному псу> далеко до подобного великолепия.

– Что там, кстати, нового? – спросил Квиллер, когда они уселись за столик. – Я уже давно туда не заглядывал.

– Ну, что нового… Бенни перевернулся на тракторе и сломал ногу… У Кальвина пали две коровы… Дочь Дуга получила на ярмарке голубую ленту за то, что вырастила черномордую овцу… Жене Спенсера надо делать операцию, а срок медицинской страховки у них истек… Вот, пожалуй, и все. А как дела у тебя, Квилл? Судя по цветущему виду, ты исправно съедаешь по  <макинтошу> в день, чтобы не встречаться с докторами.

– Вообще говоря, я ничего не имею против представителей медицинского цеха – вполне достойные и приятные люди. Просто я люблю яблоки. <Макинтош> – самый мой любимый сорт после <уайнсепа>.

– <Уайнсеп> в наших краях практически не выращивают, зато у нас есть сад, прославившийся на весь север своим <макинтошем>. С этим, кстати, связана одна история, достойная упоминания в вашей газете. Тебе известно, что первые сортовые яблоки завезли в Америку переселенцы из Европы? До этого здесь росли только дички. А буквально все произрастающие у нас <макинтоши> произошли от деревца, обнаруженного в канадских лесах.

– А как оно туда попало? – спросил Квиллер.

– Непостижимая тайна! В тысяча восемьсот тридцать втором году один фермер в провинции Онтарио расчищал территорию под ферму и нашел его. Он пересадил дерево в сад, и оно лет тридцать плодоносило. А потом его сын научился делать прививки, и так оно и пошло.