Ник встретил их у подножия лестницы.

– Идёмте в нашу квартиру. Мы зажигаем лампы. Извините уж. Нам бы стоило заиметь генератор, да так много других вещей надо сделать и купить!

– Квилл, - окликнула его Лори из дверей офиса, - почему бы тебе не принести вниз Коко и Юм-Юм?

Следующие пять часов четверо людей и двое четвероногих спутников  жались друг к другу, покуда дождь штурмовал здание, а ветер визжал в древесных вершинах, как сотня гармоник. В высшей точке шторма, когда турбуленция оказалась прямо над островом, гром стал серией взрывов один другого громче - от них содрогалась земля. Были мгновения, когда здание трясло настолько, что дребезжали стекла и перекашивались картины. В такие мгновения Лори сидела безмолвно, закрыв глаза, и шевелила губами, стискивая в поисках защиты Коко. Квиллер держал Юм-Юм, бормоча ей ласковые слова. У обеих кошек были широко раскрыты глаза, а уши у них диковато вращались.

Ник достал кувшин красного вина, сказав:

– В таком положении мы свободно можем и надраться.

Квиллеру пришлось собрать всю силу воли, чтобы не поддаться соблазну.

– Да когда же это кончится? - крикнул он сквозь грохот.

– Идёт к концу.

Теперь между раскатами грома проходило по несколько секунд, а то и по целой минуте, ослабли и фиолетовые вспышки, но дождь всё ещё бомбардировал здание. Временами слышался оглушительный треск, когда отламывалась древесная ветвь, а за ним следовал сотрясающий удар - ветвь валилась на крышу. Никто об этом не говорил, но все, верно, думали: «Что если дерево пробьёт крышу? Что если тонны воды хлынут внутрь здания?»

Можно стало говорить и быть услышанным, хотя беседы как таковой и не было - просто произнесенные вслух мысли:

– Это всё ещё похоже на паровоз, с ревом несущийся мимо!

– Древние боги острова рычат и скалят зубы.

– Слава богу, что мы отослали детей на материк!

– Им и там достанется.

– Вы когда-нибудь видели что-нибудь страшнее?

– У кошек всё тип-топ. Коко, правда, возбуждён.

– Юм-Юм непрерывно дрожит.

– Ты смотрел на измеритель ветра, Ник?

– Измеритель сломало. Наверно, дошло до сотни.

– Интересно, высоко ли поднялась вода в озере?

– Если она достигнет уровня дороги, нас может и смыть.

– Кто-нибудь читал «Большой ветер на Ямайке»?

Иногда на какой-то благословенный миг ветер приостанавливался, потом возобновлял атаку с другой стороны. Когда в самые-самые ранние часы утра сумятица прекратилась, в комнате воцарилось ошеломленное молчание.

– Кто хочет есть? - спросила Лори.

Спать - вот о чём страстно мечтал каждый. Керосиновые лампы были погашены, и фонарики повели переживших бурю через тёмные комнаты.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

В день после шторма сквозь ставни окон не просачивалось ни капельки дневного света; даже сиамцы не знали, что им пора завтракать. Только пропеллер вертолета шерифа, выясняющего ущерб, да стук снимаемых Ником ставень намекали, что пора вставать.

Лори предложила Квиллеру горячий кофе, холодные кукурузные хлопья с молоком и апельсин из фруктовой корзины.

– Выгляни наружу, - сказала она. - Ты не поверишь своим глазам!

Солнце сияло, вода быстро спадала, а деловитый бриз сушил вымокшее здание и участок.

– Нам повезло, - заметила Лори. - Подожди, сейчас услышишь одиннадцатичасовые новости.

Диктор пикаксского радио сообщил:

«Страшнейший за сорок лет шторм завершил свои чёрные дела в Мускаунти. Прибрежные дома и береговое рыбачье хозяйство понесли наименьший ущерб, но шторм с величайшей яростью обрушился на южную оконечность Грушевого острова, обычно называемого островом Завтрак.