– Тоже верно.

Париса взглянула на Гидеона с неудовольствием и одновременно со смирением.

– Знаешь, кто это? – спросила она. – Кого ты впустил?

– Скорее всего, это помощники того, кого моя мать называла Счетоводом. Он выкупил ее игорные долги, по сути, загнав ее в рабство.

– О, как мило, – заметила Париса. – Прямо метафора бедности.

– Ну да.

– Было бы здраво не впускать его дружков в дом, не думаешь?

– Да уж. – Помолчав, Гидеон добавил: – Мне жаль.

– И все же ты хорош. – Она ненадолго присмотрелась к нему, не выпуская рукояти меча. – Куда круче, чем рассказывал мне Нико.

Сердце пронзила боль, но Гидеон постепенно привыкал к ней.

– Я… в некоторой степени мастер. Со значительными ограничениями.

– Это как?

– А так, что… – Он пожал плечами. – Моя магия как бы нереальна.

Слегка заломив бровь, Париса словно бы выдала очередь высокомерных контраргументов.

– Но она работает?

– В некоторой степени.

– Тогда при чем тут нереальность?

Гидеон хотел было рассказать все, потом решил, что лучше не раскрывать ничего, а потому промолчал.

Знай он ответ на этот вопрос, примкнул бы тогда Нико к Обществу?

Стоял бы он сам тут с Парисой сейчас?

– Ну что ж, – вздохнула Париса. Она явно угадала, сколь малы знания Гидеона о себе, и сделала шаг ему навстречу, буквально и фигурально. – Не назвала бы себя героем, но у меня башка охуенно трещит, так что попытка не пытка.

С этими словами она взмахнула мечом, рубя терновник. Выходило не очень, ведь мечи, по идее, не предназначены для рассечения колючих зарослей. Ими крошат людей, а терновники, видимо, сделаны из теста покрепче. Технически это был промах Гидеона. Первоначально Париса выбрала себе оружие, потому что была телепатом и владела магией мысли, однако мысли состоят только из того, что люди успели на своем веку повидать. Само собой, существуют идеи и творчество, и Париса, при желании, могла бы сотворить из них нечто новое, однако это уже была вотчина Гидеона.

Что годится для прохода через терновник? Наверное, специальная бензопила?

Инструмент материализовался в руках, и Гидеон опустил его на землю, нажал пусковую кнопку. Мотор взревел, зубья жадно вгрызлись в кустарник у корня. Гидеон посмотрел на Парису.

– Не самое эстетичное решение, но тоже ничего, – дружелюбно сказала она и жестом попросила не отвлекаться.

Точно.

Эдак они долго провозятся, решил Гидеон и намечтал автомобиль с откидным верхом, такой же, какой, по словам Нико, недавно прикупил отец Макса. На душе стало теплее; у Гидеона еще оставался Макс, так что ничего пока не закончилось. Гидеон не все потерял, его мир разрушен не полностью. Париса устроилась на водительском месте, а Гидеон, не глуша мотора бензопилы, запрыгнул на пассажирское. Париса включила зажигание и протянула Гидеону раскрытую ладонь.

– Чего еще? – спросил тот, перекрикивая рев пилы, а потом силой магии вызвал модель потише.

– Солнцезащитные очки, будь добр, – попросила Париса. – Если уж беремся за это дело, то выглядеть должны круто.

Гидеон пожал плечами и протянул ей очки, приснив потом и себе. Парисе достались авиаторы, ему – модель в духе пятидесятых, которые обожал носить (и однажды посеял) Нико. Гидеон решил, что будет смотреться в них стильно, и оказался прав.

Париса тронулась с места, а он свесился сбоку и стал пилить терновник и разросшиеся ветки деревьев. «Пилу побольше, – подумал он. – Две пилы. Руки-бензопилы».

– Выглядит опасно, – бросив на него взгляд, сказала Париса. – Лучше поменяй, пока тебе в голову больные фантазии не полезли.