Это не значило, что его магия здесь не имеет пределов. И хорошо, что он перестал быть объектом гнева Парисы Камали, потому как с прошлой встречи ее талант не приуменьшился. Она ворвалась в центр дворика, блистательная в своей черной броне, и Гидеон понял, что ее действия – игра, которую она затеяла, – подчиняются слегка иным правилам. Даже просто находиться тут стоило ей усилий. Осознанные сновидения и астральные проекции – это диаметрально разные вещи, пусть даже воспринимаются как одно и то же. Гидеон мог остаться запертым тут навсегда, тогда как Париса могла исчезнуть, развеяться в любой момент. Как и всё остальное, это был вопрос времени. Вопрос смертности. Того, что делало их неполноценными; единственного, отделявшего их от божественного – неизбежного конца.

Гидеон пришел сюда не геройствовать. Он пришел сюда как прораб, проследить за сооружением простой, но крепкой, непроницаемой постройки, одновременно реалистичной и невозможной. К счастью, другие, посторонние, кем бы они ни были, оказались не в лучшем положении, чем Париса, а то и в худшем, ибо не владели ее врожденными талантами. И вообще, не понимал Гидеон, как они смогли вломиться в телепатическую крепость, проникнуть в которую не удавалось даже ему. Но тут он заметил одну деталь: взломщики носили очки.

Само собой, не простые. На дужках, там, где обычно располагается логотип модной фирмы, поблескивала небольшая «У». Как у спортсменов – знак спонсора на груди.

«Что ж, – подумал Гидеон со смесью отвращения и смирения, которые обычно испытывал, когда ему открывалось нечто новое о человечестве. – Вот, значит, на что пустил миллиард долларов Счетовод Джеймс Уэссекс». Накормить голодных? Сохранить ресурсы Земли? Нет, с какой стати кому-то этим заниматься, да и кому это поможет, кроме… м-м, людей? А вот разработать невероятное телепатическое оружие, которое обошлось в ту же сумму, что и космическая программа, – это куда интереснее. Как иначе застолбить новую территорию и объявить ее своей?

Сосредоточься, велел себе Гидеон. Что бы сейчас помогло? Нико всегда знал, как поступить. Он был таким человеком, который смотрел на все иначе, нежели остальные. Видел потенциал вещей и именно поэтому не любил то, что ему не нравилось, и обожал то, что любил. Что такого увидел Нико в Гидеоне? Кем он мог стать? Что исправить? Смысла думать об этом сейчас не было, а вот очками заняться стоило, потому что Нико взглянул бы на поле боя и увидел в нем не разбитый внутренний дворик и не сомнительного при обычных условиях телепата, который сражается бок о бок с аниматором, наделенным чудовищной, гибельной силой, а загадку, игру. Он увидел бы разрозненные куски симуляции и собрал бы их воедино. Посмотрел бы на проблему и решил ее. Сделал бы все мигом, но Гидеон не был физиком, и ему пришлось посмотреть на задачу по-своему.

Париса приняла сторону Далтона, догадавшись, что самый простой способ удержать его в пределах плана Гидеона – это сойтись со всеми взломщиками одновременно. Четверо нападавших были вооружены чем-то вроде бластеров из научной фантастики, разработанных и оплаченных, несомненно, тоже корпорацией «Уэссекс». Хм, как оценить уровень опасности оружия, параметров которого не знаешь? Вероятно, направить его можно было на что угодно, даже на стены разрушенного замка. Какая крепость выстоит против телепатии (любой мощности, даже доселе невиданной)? В природе почти все рано или поздно ломается. Нет ничего неуязвимого. Ящики вскрываются – на то они и ящики.

Но зачем ящик, если можно создать сон?

Именно сны во всем их многообразии и были вотчиной Гидеона. В них он отыскал даже то, что иначе бы никто не нашел. Так Либби, ее непрестанные поиски, болезненный лабиринт ее подсознания, послужили вдохновением. Вспомнив Либби и ее кошмары, Гидеон понял две вещи.

Первое – он ее простит. Времени пройдет немало и будет нелегко, но это все равно произойдет.