А может быть и сейчас не поздно крутануть «баранку» в другом, противоположном, направлении?… Пожалуй, поздно. Единственный выход – смыться за океан и там уж приспособиться к другой жизни… Честной…

Тревога не проходила. На всякий случай, Свистун завилял по окрестным дорогам, мчался вперед, будто на пожар, долго простаивал под прикрытием домишек либо кустарника.

Он не знал, что его пасут. Умело, меняя машины. Что занавоженный водитель самосвала – оперативник уголовки, салатового цвета «жигуль», который минут десять висел на хвосте «оки» – из того же ведомства, что и сменившая его черная «волга». Работала никогда не подводившая парня интуиция. Он не предполагал, что километров за двадцать от Клина ему удалось уйти из под наблюдения сыскарей. За что они схлопотали выговорешники.

В десять вечера «ока» прижалась к плетенному забору Усача. Свистун опасливо оглядел двор. Вроде, спокойно. В кухонном окне горит свет, наверно, хозяева вместе с гостьей ужинают.

Валерка представил себе уютную кухню, накрытый стол, кастрюлю с исходящим неземным ароматом варенной картошки, непременную бутылку самогона, тарелку с малосольными огурчиками… К желанию повстречаться с любимой девушкой прибавился сосуший голод – ведь целый день всухомятку, без горячего.

И все же чувство тревоги не оставляло парнишку. Крадучись, он открыл калитку, подошел к задернутому шторой окну, прислушался. На кухне тихо, слышно позвякивание посуды, иногда – мелодичный голосок хозяйки.

Решившись, Свистун открыл незапертую дверь в прихожую… * * *

На кухне действительно ужинали. Как принято, во главе стола орудовал ложкой Усач, по обе стороны от него сидели гости: Федоров и Поршень. Хозяйка вместе с Викой сидели с краю. Они то и дело вскакивали – подрезали хлеб, подкладывали на опустевшие тарелки закуски, следили за стоящей на плите сковородой с жаркоем.

– Матери, конечно, ничего не сообщила? – тихо говорил Федоров. – А ведь она волнуется, ищет тебя… До чего же жестокая нынешняя молодежь.

– Понимаю, поступила нехорошо, – согласилась Вика, глядя в тарелку. – Вот поженимся с Валеркой – напишу, приглашу в гости…

– И куда ты собираешься ее пригласить? – скривился в насмешливой улыбке Усач. – В тюрягу, куда обязательно упрячут твоего хахаля?

– В Южную Америку! – вызывающе вскинулась Вика. – Валерка сказал: поднакопит денег – улетим… Не верите? Ради Бога, не верьте, ваше дело, главное – чтобы я верила и ждала! Вот так!

– Не успеет накопить, – поддержал хозяина Михаил. – Как бы веревочке не виться, кончик будет. Посадят женишка, что будешь делать? К матери возвратишься или останешься здесь нахлебницей?

Вика задохнулась от возмущения. Прежде всего, никакая она не нахлебница, будущий муж сполна оплачивает хозяевам и кров и еду, к тому же гостья помогает по хозяйству, стирает, гладит, готовит пищу. Разве этого мало?

Хозяйка согласно кивала, смотрела на Федорова с неодобрением. Как он может так говорить, откуда берет злые слова, оскорблящие не только бедную девочку, но и приютивших ее хозяев?…

Стукнула дверь в прихожей.

– Валерка!!!

Вика вскочила, бросилась навстречу и повисла на шее вошедшего парня.

Свистун не обнял ее, не поцеловал – огорошенно смотрел на поднявшихся из за стола мужиков: на Поршня и Федорова. Ну, Поршень, ладно, его появление в доме Усача можно было предугадать, а вот старый недруг, отставной офицерик, когда то едва не задушивший его под аркой, откуда взялся?

– Проходи, друг, садись ужинать, – хмуро пригласил Усач, приглаживая неопрятную бородку.