В Москве, на Киевском вокзале тоже особо не придирались – оглядели с ног до головы и, зевая, отвернулись. Дескать, у нас своих бедолаг предостаточно, одним будет больше – какая разница?

Первые удачи пригасили тревогу, появилась уверенность в благополучном исходе опасного предприятия. Действительно, кому нужен несчастный отставник, пусть даже бывший подполковник, какой с него навар тем же бандитам? Мишка Федоров – другая статья, тот якшался с уголовниками, был хахалем криминальной Красули, его бы не упустили, а кто такой Савчук, чтобы устраивать засады и организовывать слежки?

До того дошло, что Фимка начал сожалеть о глупом переодевании и фальшивом паспорте. Ежели повяжут сыщики – не отбрешешься: внешность изменена, переодет, вместо паспорта – ксива, пожалуйте, господин бывший предприниматель, в кутузку. А бандитам фокусы с переодеванием – кедровые орешки, мигом раскусят и сожрут вместе со скорлупой.

Спрятавшись в вокзальном туалете, Фимка отодрал бороду и усы, стащил с головы парик, все это вместе с поддельным паспортом запихал в чемоданчик. Сначала хотел выбросить в унитаз, но после передумал. Чем черт не шутит, вдруг придется воспользоваться, пусть полежит.

Оказалось, переодевание было далеко не глупостью, а вот возвращение в привычный свой облик – сплошной идиотизм. Не успел Савчук войти в знакомый двор, как его тут же узнали. И не только узнали, но принялись донимать свежими новостями и дурацкими вопросами.

– Дядя Фима! – на всю улицу завопил мальчишка из соседнего под"езда, – А вас ограбили! – радостно сообщил он, будто сосед выиграл в лотерею или получил премию. – Милиция была, что то рисовали, ходили по квартирам… Прилепили на дверь печать и велели: как хозяин появится – немедля сообщить.

Мамаша одиночка, выгуливающая неизвестно от кого рожденного пискуна, тоже обрадовалась.

– Куда это вы сгинули, соседушки? Раньше мы с Машенькой судачили, жизнь была повеселей, а нынче не с кем даже посмеяться… С семьей приехали или один?

– Пока один, – туманно ответил Савчук, ускоряя шаг по направлению к спасительному под"езду.

– Родной мой кореш! – захлюпал заложенным носом вечно пьяный придурок, живущий в доме напротив. – Вылупился! Я уж, грешным делом, думал – порешили тебя бандюги… А ты – жив и цел, доходяга!

Пробурчав что то отдаленно смахивающее на уважительное приветствие, Фимка ловко обогнул растопырившего руки и ноги забулдыгу и чуть ли не бегом ринулся к родному дому.

Бабуси, сидящие на лавочке рядом с входом, тоже посочувствовали. Беда то какая приключилась – ограбили! Вот пошли люди, не признают ни нищих, ни пенсионеров. Чистили бы квартиры хозяев комков, которые наживаются на слезах бедных людей, или – владельцев разных иномарок, которые давят на дорогах старух.

Разволновались бабули так, что о возрасте и болячках забыли. Сдвинули косынки и платки на затылки, сверкают поблекшими глазами, злобно размахивают сухими кулачками. Заодно попытались узнать, куда исчез сосед вместе с семейством, какая сила вытолкнула его из Москвы? Собираются ли возвращаться в родную квартиру или окончательно осели в Ближнем Зарубежьи?

– Отдыхаем на море, – кратко проинформировал Савчук. – Лечимся. К Новому Году, дай Бог, вернемся домой…

Дверь квартиры взломана и опечатана. Внутри – разгром, на подобии того, который довелось им с Мишкой видеть в квартире убитого владельца ремонтно строительной фирмы, не говоря уже о недавнем разгроме рэкетирами офиса все того же несчастного заведения. Выпотрошенные шкафы, поломанная мебель, разбросанные вещи. Даже выдернули подоконник, в углу подняли дощечки паркета. Наверно, клад искали, думали – предприниматели спрятали золотишко и камушки.

Или вымещали злость, не обнаружив дома хозяина?

И снова возвратилась тревога, ощущение близкой опасности.