– Не появится… Далеко он…

– Где? Да расскажи же, в конце концов, бестолочь, что у вас произошло?

И Савчук принялся рассказывать. Сначала – опасливо, почти шепотом, после второй рюмахи – более живо и обстоятельно. Большинство из того, что он поведал, Клименко, конечно, знал, но изумленно круглил глаза и озабоченно потирал уродовавший лицо шрам.

– Да, попали вы в историю, хуже не придумать… Говоришь, эта самая Красуля крутит не только вашей фирмой?

– Мишка говорил – таких заведений у ней предостаточно. Но не все рабы бывают в ее постели – один Мишка попался, как кур в ощип. Доила баба и денежки, и мужскую силушку. Когда видел в последний раз – ветром качало мужика… А тут еще у него новый «друг» об"явился – какой то Поршень. Честно сказать, ничего не понял и до сих пор не понимаю. Вроде этого Поршня, старого киллера, кто то заставил убить Мишку, даже аванс заплатил. А тот раскаялся и открылся… Сплошной детектив, пока без продолжения… Может быть, ты разберешься и поможешь Мишке выпутаться?

– Для этого нужно повстречаться и поговорить. Где мне его найти?

– Сам толком не знаю. На днях получил от него условную телеграмму: переведи, дескать, деньги в Клин до востребования… Видишь сам, как закручено: шифрованные телеграммы, ограбленные квартиры. Не хватает только луж крови, но, кажется, и это не за горами.

– Типун тебе на язык, дружище, – рассеянно пробурчал сыщик, поднимаясь с табуретки. – Придется мне вписаться в это дело… Пойдем, провожу до вокзала и посажу в поезд.

– Мне еще – в банк…

– Вместе пойдем. Короче, от меня – ни на шаг в сторону, понял? И не дрожи, подполковник, не трусь. Старым воякам трусить не положено. Стыдно.

– Какие там вояки, – безнадежно отмахнулся Ефим. – Сам ведь знаешь – обычные строители, только с погонами на плечах… Да и не дрожу я, отучился дрожать и плакаться, знаю – никто не пожалеет и не защитит. Вся надежда на тебя.

Они вышли на лестничную площадку. Савчук приладил дверь, кое как соединил между собой две половинки бумажки с печатью. Порядок есть порядок, хоть и изрядно подпорченный.

Прежде чем войти в кабину лифта, будто сговорившись, спустились к мусоропроводу, посмотрели в приоткрытое окно. На первый взгляд, обстановка во дворе без изменений: гуляют мамаши с детьми, беседуют бабуси, за сколоченным столиком азартно играют в домино пенсионеры. И все же что то настороживает. Может быть, белобрысый, похоже, поддатый, парень, который, покачиваясь, бродит между лавочками и детскими аттракционами, пересмеивается с голоногими девчонками, подает советы доминошникам. Время от времени поглядывает на окна четвертого этажа.

– Похоже, тебя пасут, – пробурчал Клименко. – Второй выход из под"езда имеется?

– Заколочен, – коротко ответил Ефим, чувствуя, как по телу пробегает волна дрожи. – Сколько помню – закрыт наглухо.

Сыщик нахмурился. Похоже, его насторожила сгустившаяся атмосфера вокруг отставных офицеров. Предстоит не только проводить Савчука на вокзал – убедиться в том, что он не темнит, действительно отправит деньги в Клин и в Прибалтику. Возможно, не на до востребования, а по более конкретному адресу.

– Сделаем так: я отвлеку «топтуна», ты пройдешь мимо, завернешь за угол. Там – автобусная остановка, всегда многолюдно. Садись на первый попавшийся автобус и жми, не оглядываясь. Встретимся через полчаса возле местного рынка… Только не паникуй, не дергайся, веди себя спокойно.

Попробуй вести себя спокойно, когда дрожат колени и в глазах мелькают темные пятнышки, подумал Ефим, но выдавать позорную для любого мужика трусость не стал – молча кивнул.