Спустившись на первый этаж, он затаился возле выхода из под"езда. Василий, независимо помахивая невесть откуда сорванным прутиком, направился к подозрительному парню. Белобрысый в это время «помогал» усатому пенсионеру в выборе костяшки, которой тот готовился стукнуть по столу.

– Колька, здорово! – хлопнул сыщик по плечу парня. – Сколько лет, сколько зим! С трудом узнал. Ты куда это испарился?

Парень с недоумением воззрился на незнакомого мужика.

– Ты, кореш, часом не сбрендил? – прошипел он, потирая ушибленное плечо. – Ежели поехала крыша, могу подправить… Никакой я не Колька, нарекла мамаша Витькой.

– Гляди ка, и впрямь ошибся, – заморгал сыщик. – У того Кольки не тот подбородок, да и один глаз, помню, с косиной… Извини, паря… Ты случайно не из этого дома?

– Случайно, не из этого, – с"язвил белобрысый. – Вообще не из этого двора и не с этой улицы. Шагай, дружан, пока ходули целые.

За короткое время малопонятного диалога Савчук вышел из под"езда, стараясь не сорваться на бег, прошел до угла здания. Увидев на остановке автобус, решил: таиться больше нет смысла, «пастух» его не видит, и стрелой помчался к павильончику. Не обращая внимания на возмущенные крики женщин, которых нахал не пропустил вперед, забрался в салон.

Из– за угла вывернулся белобрысый Витька, завертел головой, беззвучно задвигал губами. Видимо, красочно высказал свое отношение к дерьмовому отставнику.

«Рынок» – третяя остановка. Раньше она именовалась «улицей Ильича», потом в соотвествии с проводимыми реформами, которые выкорчевывали все, относящееся к прошлому, получила новое имя. Небольшой пустырь, со всех сторон стиснутый громадами многоэтажных домов, за короткий срок застроился палатками, киосками, крытыми торговыми рядами, магазинчиками и распивочными рюмочными. Возле официального входа на рынок и неофициальных разрывов между строениями торговали старики и старушки, не имеющие денег для оплаты торгового места. Торговали всякой всячиной, разложенной на ящиках и коробках, иногда – прямо на земле, на подстеленной газетке или даже куске старой ткани.

Успокоившись, Савчук принялся обходить торговцев, внимательно разглядывать выставленные товары, иногда даже приценивался, пытался поторговаться.

Но беседуя с тем же старичком, предлагающим за соответствующую цену старые водопроводные краны, невесть для какой цели предназначенные трубки и шланги, он то им дело косился на остановочный павильон. Не только для того, чтобы успеть встретить Клименко – вдруг обхитрил сыщика белобрысый «пастух» и бросился вдогонку за удравшим отставником. Ефим уже и маршруты для бегства присмотрел – под арку многоэтажки, там затаиться между гаражами, или – через дорогу в запущенный парк.

Однако белобрысый не появился, вместо него из полупустого автобуса вышел Клименко. С целофановым пакетом в руке и озабоченной улыбкой на лице. Вот, дескать, жена за продуктами откомандировала, денег дала впритирку, попробуй с"экономить на желанную поллитровку «подвального» разлива. Он настолько умело играл задуманную роль, что Савчук невольно поверил «закабаленному мужу» и даже посочувствовал ему.

Походили они друг возле друга, осмотрелись и только после этой проверки, заговорили.

– Теперь куда?

– В Мост банк. Нужно аннулировать счет. Потом – в Сбербанк. Написать заявление для переадресовки пенсии. После – на почту. Перевести деньги. И – на вокзал, – повторно прочертил намеченные маршруты Савчук, все еще пугливо оглядываясь. – Доберусь благополучно до дому, в Москву больше – ни шагу. В церковь схожу, десяток свечек поставлю святым…

– Обширная программа. Много у меня дел, но не помочь старому приятелю не могу.