Непонятно. Если принято решение брать Красулю – зачем вербовать ее любовника? Насколько понял Василий – операция по разгрому очередной преступной группировки исчисляется днями, за это время отставник ничего полезного сделать просто не успеет.

Но опять таки – приказ есть приказ.

Девяносто процентов советов и рекомендаций Клименко привычно пропустил мимо ушей, оставив в перегруженном сознании только самое основное. В том числе, возможное участие в задуманной Красулей операции зарубежной мафии.

Никто в уголовном розыске даже подумать не мог, что предстоящий арест женщины бандитки – результат некоего механизма, запущенного обычным телохранителем видного политбосса Ангелом… * * *

Пришло время заняться самым нелюбимым делом – слежкой. В восемь утра открывается клинский почтамт, в семь вечера закрывается. С восьми до девятнадцати – рабочий день сыщика. Василий прогуливается неподалеку от входа, фиксируя настороженными взглядами не только мужчин, но и женщин, – Федоров может послать кого нибудь со своим паспортом, оформит доверенность.

Для разнообразия сядет за столик и, наморщив лоб, пишет многостраничные послания. Прогуливается по залу, изучая выставленные на продажу детективы и газетную макулатуру. Сидит в жестком полукресле возле переговорного пункта, поглядывает на часы и горестно покачивает головой. Дескать, повсюду – реформы, а вот в междугородней связи – прежний застой, сколько ожидаю и все бесполезно – не дают Новосибирск, хоть лопни не дают!

Короче, изобретает разные занятия, оправдывающие пребывание в почтамте.

На третий день показался, наконец, Федоров. Пришел самолично, не используя «подставок». Окинул взглядом операционный зал, прочитал надписи над окошечками и подошел к нужному. Хмурый, чем то недовольный.

Клименко не стал торопиться – пусть «клиент» получит деньги, авось, подобреет и не станет упрямиться. Судя по встречам в молодые годы, Михаил отличается бычьим упрямством. Упрется рогами – с места не сдвинешь. Впрочем, сколько лет пролетело, авось, годы смягчили натуру бывшего капитана.

На всякий случай подал условленный сигнал оперативнику – блокируй, дескать, выход, как бы не упустить «подозреваемого». Оперативник прошел к дверям, передал приказание Клименко коллеге из наружного наблюдения.

Все, теперь Михаил не уйдет, можно начинать операцию.

– Не торопись, Мишка, поговорим, – миролюбиво остановил сыщик Федорова, когда тот, небрежно засунув в боковой карман пиджака пачку купюр, двинулся к выходу. – Не узнаешь?

Отставник изумленно поглядел на приставучего мужика и вдруг тихо ойкнул. На подобии деревенской бабы, увидевшей в своем огороде соседскую козу.

– Боже мой, Васька? Откуда ты взялся, дитя мамино? И кто «расписался» на твоей физиономии?

Чувствуется – Федоров совсем не обрадован встречей со старым другом. Он не может не понимать – встреча заранее спланирована уголовным розыском, значит, за бывшим красулинским любовником все же следят. Зачем? В чем его могут обвинить? Не в том же, что он забрался в постель к преступнице и старательно отрабатывал полученные от нее немалые деньги? Глупо даже подумать.

– Нашлись – расписались, – вздохнул Клименко. – Теперь по гроб буду носить бандитскую отметину… А ты как попал в Клин? Чем занимаешься? Наверно, по прежней специальности? Как жена, дети?

Они шли по аллее чахлого бульвара.