Майор вел своих людей за собой, как и ждали от него моджахеды. Вместе с ним к стене бункера подбежало десять боевиков, затем он пол прикрытием огня остальной роты повел их вдоль стены к главному входу. Пока все идет хорошо, подумал он. Потери – пять бойцов, но при такой операции это совсем немного... Спасибо вам, русские друзья, за всю ту подготовку, которую вы мне дали...

Дверь, ведущая внутрь бункера, была стальной. Майор лично установил подрывные заряды у обоих нижних углов. Автоматы русских грохотали у него над головой, но внутри бункера не знали. где он находится. Однако скоро это изменится. Итак, он установил подрывные заряды, потянул за шнурки, воспламенившие бикфордовы шнуры, и спрятался за угол.

Покрышкин съежился, услышав звук взрыва. Повернувшись, он увидел, как тяжелая стальная дверь пролетела через внутреннее помещение бункера и рухнула на панель управления. Лейтенант КГБ погиб при взрыве, а когда люди Покрышкина бросились к образовавшемуся проему, чтобы защитить брешь, внутрь влетели еще три взрывных заряда, брошенных снаружи. Бежать было некуда. Пограничники вели огонь из автоматов и убили одного моджахеда, но тут взорвались взрывпакеты.

Звук взрыва показался майору каким‑то приглушенным. Сила взрыва многократно увеличилась тем, что бетонные стены сконцентрировали взрывную волну внутри бункера. Через секунду майор повел своих людей внутрь. Электрическая проводка коротила, и от нее летели искры, скоро здесь займется пожар. Пока, однако, все в бункере было перевернуто. Его люди двигались внутри, собирая оружие и убивая тех, кто просто потерял сознание. Майор увидел русского офицера с генеральскими звездами на погонах. Из носа и ушей у него текла кровь, но он все‑таки пытался поднять пистолет. Майор срезал его короткой очередью. Через минуту все русские были мертвы. Здание быстро наполнялось густым едким дымом. Он приказал своим людям покинуть бункер.

– Мы покончили с ними, – произнес он, поднеся к губам рацию. Ответа не последовало. – Вы меня слышите?

Лучник прижался к стене рядом с полуоткрытой дверью. Его рация была выключена. В коридоре стоял русский солдат. Пора. Лучник распахнул дверь стволом своего автомата и застрелил русского, прежде чем тот успел повернуться. Лучник выкрикнул команду, и из комнат выбежало еще пять человек, но двое были убиты еще до того, как начали стрелять. Он посмотрел по всей длине коридора и увидел только вспышки автоматных очередей и неясные силуэты бойцов.

Бондаренко, находившийся в пятидесяти метрах, мгновенно отреагировал на новую угрозу – Он громко крикнул, приказав своим солдатам не покидать укрытия, и затем с убийственной точностью принялся опознавать и убивать двигающиеся в коридоре цели, пользуясь его аварийным освещением. Коридор в точности напоминал стрелковый тир, и ему удалось двумя короткими очередями уложить двух душманов. Из комнаты выскочил третий, крича что‑то неразборчивое и ведя непрерывный огонь. К своему удивлению, Бондаренко промахнулся, но безумца прикончили чьи‑то выстрелы. Стрельба не стихала, и грохот выстрелов, отражающихся от бетонных стен коридора, оглушал. И тут он увидел, что в живых остался лишь один афганец. На глазах полковника упали двое его солдат, и выстрелы последнего афганца выбили бетонное осколки из стены всего в нескольких сантиметрах от его лица. Они ужалили щеку, и он отшатнулся от внезапной боли. Полковник отошел от линии огня, перевел ведение стрельбы на автоматическое и выскочил в коридор. Афганец стоял ближе чем в десяти метрах от него.

Мгновение, когда оба подняли свое оружие, растянулось, казалось, на целую вечность. Полковник увидел глаза душмана. Это было молодое лицо, он ясно видел его, потому что афганец стоял прямо под лампочкой аварийного освещения. Ярость в его глазах... невыразимая ненависть едва не заставила Бондаренко дрогнуть. Но он был прежде всего солдатом.