|
- Гарри! Гарри! - Голос дергает его за плечо, ерошит волосы. Кролик откатывается от стены, ища глазами исчезнувший солнечный свет. В тени беспокойной темной глыбой сидит Тотеро. Его грязно-молочное лицо, перекошенное улыбкой, наклоняется вперед. От него попахивает виски. - Гарри, я нашел тебе девушку! - Здорово. Тащите ее сюда. Старик смеется. Смущенно? Что у него на уме? - Это Дженис? - Уже седьмой час. Вставай, Гарри, вставай, ты спал, как дитя. Мы уходим. - Зачем? - Кролик хочет спросить: "Куда?" - Питаться, Гарри, обедать. О-БЕ-ДА-ТЬ. Вставай, мой мальчик. Неужели ты не голоден? Голод. Голод. - Он явно рехнулся. - О, Гарри, тебе не понять, что такое стариковский голод, человек ест и ест, и все ему кажется, что еда не та. Тебе этого не понять. - Он подходит к окну, смотрит вниз на переулок, и в тусклом свете его неуклюжий профиль кажется свинцовым. Кролик сбрасывает одеяло и, перекинув голые ноги через край кровати, старается принять сидячее положение. Вид собственных бедер, параллельных, чистых и гладких, взбадривает вялый мозг. Волосы на ногах, некогда тонкая рыжеватая шерстка, потемнели и напоминают жесткие бакенбарды. В ноздри вливается запах собственного сонного тела. - Что там за девушка? - спрашивает он. - Что за девушка. Да, что за девушка? Блядь! - выпаливает Тотеро, и в сером свете, падающем из окна, лицо его вытягивается, словно он сам изумлен, услышав из своих уст такую гадость. В то же время он наблюдает, как будто поставил некий опыт. Определив результат, он поправляет самого себя: - Нет. Просто у меня есть одна знакомая в Бруэре, так сказать, дама сердца; раз в год я приглашаю ее обедать в ресторан. И больше ничего, почти ничего. Ты такой невинный младенец, Гарри. Речи Тотеро настолько бессвязны, что Кролику становится не по себе. Он встает с кровати. - Пожалуй, мне пора. - К голым ступням прилипает мусор с пола. - Ах, Гарри, Гарри! - восклицает Тотеро громким голосом, в котором горечь смешивается с нежностью, и, подойдя к нему, обнимает его одной рукой. - Мы с тобой два сапога пара. - Большое перекошенное лицо доверчиво обращено к Кролику, но тот не совсем понимает, о чем речь. Однако воспоминания об этом человеке, бывшем его тренере, заставляют слушать дальше. - Мы с тобой знаем, что к чему. Мы знаем... - Добравшись до самой сути своей тирады, Тотеро обалдело умолкает. - Знаем, знаем, - твердит он, отнимая руку. - Я думал, что, когда проснусь, мы поговорим о Дженис, - вставляет Кролик. Подняв с пола брюки, он натягивает их на себя. Их жеваный вид беспокоит его, напоминает, какой важный шаг он совершил, и от этой мысли в животе и в горле начинаются нервные спазмы. - Поговорим, поговорим, - соглашается Тотеро. - Как только выполним наши общественные обязательства. |
