|
Он завязывает галстук с бесконечным тщанием, как будто линии виндзорского узла, воротник рубашки Тотеро и основание его собственной шеи - лучи звезды, и когда он кончит, они протянутся к самому краю вселенной. И вообще он - далай-лама. Словно облачко, возникшее в уголке его поля зрения, Тотеро подплывает к окну. - Мой автомобиль еще здесь? - спрашивает Кролик. - Он синий? Здесь. Надевай башмаки. - Интересно, видел его тут кто-нибудь или нет. Вы не слышали никаких разговоров, пока я спал? - Ибо Кролик вспомнил, что в необъятной чистой пустоте его свободы имеются кой-какие помарки - дом его родителей, дом родителей жены, их квартира - сгустки забот. Едва ли бег времени мог так быстро их растворить, но, судя по ответу Тотеро, именно так оно и есть. - Нет, - говорит Тотеро. И добавляет: - Впрочем, я не был там, где могли о тебе говорить. Кролика бесит, что для Тотеро он всего лишь спутник в увеселительной поездке. - Я должен был сегодня идти на работу, - резко замечает он, словно во всем виноват старик. - Суббота для меня большой день. - Кем ты работаешь? - Демонстрирую кухонный прибор под названием "чудо-терка" в магазинах дешевых товаров. - Благородная профессия, - говорит Тотеро, отворачиваясь от окна. - Великолепно, Гарри. Ты наконец оделся. - Есть у вас какая-нибудь расческа? И еще мне надо в сортир. Внизу бурно радуются и смеются над всякой чепухой члены Спортивной ассоциации "Солнечный свет". Кролик представляет себе, как он пройдет мимо них, и спрашивает: - Скажите, непременно надо, чтобы все меня видели? Тотеро возмущается, как в свое время на тренировках, когда все ребята, вместо того чтобы заниматься делом, дурачились под кольцом. - Кого ты боишься, Гарри? Этой несчастной козявки Дженис Спрингер? Ты переоцениваешь людей. Никому до тебя нет дела. Сейчас мы попросту сойдем вниз; только не задерживайся в туалете. Я еще не слышал от тебя благодарности за все, что я для тебя сделал и делаю. Вынув из щетки расческу, он подает ее Гарри. Боязнь омрачить свободу мешает произнести простые слова благодарности. - Спасибо, - поджав губы, бормочет Кролик. Они спускаются вниз. Вопреки уверениям Тотеро, все мужчины - большей частью старые, хотя и не настолько, чтобы их бесформенные тела окончательно утратили свою тошнотворную бодрость, - с интересом на него смотрят. Тотеро снова и снова его представляет: - Фред, это мой лучший ученик, замечательный баскетболист Гарри Энгстром, ты, наверно, помнишь его имя по газетам, он дважды поставил рекорд округа - сперва в тысяча девятьсот пятидесятом, а потом сам побил его в тысяча девятьсот пятьдесят первом, это был изумительный результат. - Что ты говоришь, Марти! - Гарри, сочту за честь с вами познакомиться. Их живые бесцветные глазки - такие же смазанные пятна, как и их темные рты, - пожирают его такую странную здесь фигуру, а потом отправляют кисловатые впечатления вниз, чтобы переварить их в своих отвратительных, раздутых от пива утробах. |
