Кервин поднял с дивана половинки бокала. Он пытался придумать объяснение, которое удовлетворило бы земную половину его натуры, крутился возле терминов типа «подсознательное восприятие атомной структуры»… Черт возьми, несколько мгновений он действительно видел вместо бокала эфемерную паутину сил. Когда‑то в школе он читал, что атом – это, по сути, пустое место, конгломерат вращающихся вокруг крошечного ядра электронов, и что твердое тело – тоже фактически пустое место, паутина сил, пребывающих в равновесии. У него закружилась голова.

Джефф крепко притиснул друг к другу половинки бокала и сосредоточенно уставился на них. И опять как‑то само собой пришло измененное состояние сознания, способность видеть насквозь и того дальше…

Бокал лежал у него в ладонях совершенно целый, лишь едва заметная, идеально ровная царапинка указывала, где только что была линия разлома.

Кеннард с облегчением улыбнулся.

– Теперь остался один‑единственный тест.

Снова тонкие пальцы Таниквель переплелись с пальцами Кервина; острой болью полоснули по душе Джеффа ее страх и замешательство.

– Может, не надо, Кеннард? – умоляюще произнесла она. – Может… может, просто включить его во внешний круг и попробовать, не откроется ли он сам для контакта?

– Тани, – сочувственно взглянула на нее Элори, – это же почти никогда не срабатывает.

Кервину снова стало не по себе. Он так легко справился с предыдущими тестами, что у него успело развиться легкое головокружение от успехов.

– А это еще что такое? Что за последний тест, Тани?

– Кеннард имеет в виду вот что, – за Таниквель негромко ответила Элори. – Мы должны выяснить, кем ты можешь работать в Башенном Круге, где именно включиться в энергетическую цепочку. Мы знаем, что ты сильный эмпат, и с первыми тестами на психокинез тоже справился легко. Но остался самый главный тест – проверка, как ты сумеешь сработаться с нами. – Она повернулась к Кеннарду. – Ты внушал ему чутье структуры – как там у него с барьером?

– Чудовищно, – признался Кеннард и принялся объяснять Кервину: – Дело в том, что когда понадобилось внушить тебе структурное чутье… – он кивнул на бокал с бегущей вдоль него едва заметной трещинкой, – я силой навязал тебе раппорт. Внутренняя защита от телепатического проникновения есть у всех – мы называем это барьером; своего рода защитная окраска, чтобы не транслировать свои мысли на всю округу и, наоборот, не забивать себе голову всяким статическим шумом. Это условный рефлекс, и он есть у всех. Но когда мы устанавливаем раппорт, барьеры необходимо убрать. А поскольку барьер – это условный рефлекс, как любой условный рефлекс его можно научиться преодолевать. Иногда барьер не желает убираться; тогда его надо снимать силон или взламывать. И мы должны выяснить, насколько мощен барьер у тебя, насколько тяжело будет включить тебя в сеть.

– Обязательно сегодня? – впервые за вечер вступила в разговор Месир. – Может, дать ему время привыкнуть…

– Времени‑то у нас как раз и нет, – отозвался Раннирл. – До срока осталось всего ничего.

– Раннирл прав, – согласился Кеннард, поворачиваясь к Месир. – Мы привезли Кервина сюда в надежде, что он будет нам полезен – и если ничего не получится, ты не хуже меня знаешь, чем это грозит. – Он уныло посмотрел на Джеффа. – Черт побери, нам как можно быстрее надо довести тебя до должной кондиции – или все потеряно.

– Мы только зря теряем время, – вмешалась Элори и поднялась с кресла; едва ощутимый ток воздуха всколыхнул складки ее невесомого платья.