Где же Он?

Может, правы «заново рожденные»? Иисус – персональный спаситель – следит за каждым твоим шагом, отвечает на твои молитвы. Они просят Его, чтобы морозным утром завелся старый драндулет, и, если заводится, целый день поют Ему хвалы, возносят благодарности. Невозможно свыкнуться с понятием о Боге, Творце Мироздания, как о космическом мальчике на побегушках, прислуживающем «истинно верующим». Дети умирают от голода, Тару Портмен – и не одну – похитили и убили, политических заключенных пытают, жен избивают, но Бог не слышит их мольбы о помощи, с готовностью откликаясь на просьбу «истинно верующих» обеспечить хорошую погоду во время церковного пикника. Бессмыслица.

Тем не менее, вспоминая немногочисленных знакомых «заново рожденных» – достойных, искренне верующих людей, – завидуешь их уверенности, душевному покою. Они говорят «Бог поможет» с несокрушимой верой, что Он о них позаботится и в конце концов все уладит. Очень хочется подобной уверенности, но совестно прийти к спесивому убеждению, будто ты так дорога Создателю, что Он к тебе прислушается.

Другая крайность – Бог, который устроил Большой Взрыв, повернулся, ушел и больше не вернулся.

Видимо, истина где‑то посередине. Но где?

И как сюда вписывается Тара Портмен? Сама вернулась или ее прислали? Зачем? Откуда ощущение близости с ней?

Джиа вздохнула и встала. В чем бы ни заключались причины, здесь их не найти.

Она вышла на яркое солнце, направилась домой. На Саттон‑сквер наткнулась на Роуз, горничную Силверменов, живших через два дома от особняка Вестфаленов.

– Встретились с полисменом? – спросила Роуз, плотная, широколицая, сменившая рабочую одежду на выходное платье.

У нее сердце замерло.

– С каким полисменом?

– С тем, что недавно к вам в двери стучал.

О господи! Вики! Что‑то случилось...

Джиа лихорадочно нашаривала ключи в сумочке.

– Что он сказал? Что ему было нужно?

– Спрашивал, дома ли вы... Не остается ли девочка дома одна, когда вы уходите...

Она нашла ключи, отыскала один от парадного.

– Не объяснил, зачем ему это надо знать?

– Нет. Я ему говорю – никогда. Говорю, мисс уехала в лагерь. Спрашивает в какой – я сказала, не знаю.

От облегчения подогнулись колени. На секунду подумала, копа прислали из лагеря со страшным известием. А если он даже не знает, что Вики уехала...

Стоп. Зачем же тогда приходил? Зачем расспрашивал про дочку?

– Роуз, это действительно был полисмен?

– А как же! В полицейской машине и... – горничная замахала руками, – в этой... как ее...

– В форме?

– Правильно. Сплошь синяя. Точно коп.

– Случайно, не заметили номер жетона?

Роуз замотала головой:

– Нет... Даже не посмотрела. – Она вдруг прищурилась. – Если подумать, жетона у него вроде не было.

– Он называл меня или Вики по имени?

– Нет... По‑моему, нет.

– Спасибо вам. – С первого раза не удалось попасть ключом в скважину. – Я выясню, в чем дело.

Ворвавшись в дом, Джиа первым делом позвонила в лагерь. Нет, в нью‑йоркскую полицию никто не обращался. Вики и все прочие дети в полнейшем порядке.

Следующий звонок в местное 17‑е отделение. Нет, никаких вызовов с Саттон‑сквер не было, никого туда не посылали. Может, приехал наряд из другого района, но зачем он явился, никто не имеет понятия.

Она положила трубку с облегчением, что Вики в целости и сохранности, и с тревогой, что кто‑то – коп или не коп – интересуется дочерью.

Самозванец? Нет, Роуз сказала, приехал в полицейской машине.