Изменить размер шрифта - +
Оба выглядели настолько нелепо, что Меропа не смогла удержаться от хохота.

Давясь от смеха она взяла кисть винограда и поднесла к окровавленному рту.

— Никогда не видел голых женщин? — осведомилась она, глядя прямо в глаза мальчишке.

Тот оцепенел от ужаса, не сводя глаз с меча судьи, лезвие которого было покрыто алыми пятнами.

Попробовав ягоды, она сморщила лицо в гримасе отвращения, и смачно сплюнула:

— Есть невозможно, — сообщила она, и точным движением снесла подростку голову.

Лицо на покатившейся голове ничуть не изменило выражения.

На второго слугу Меропа не стала тратить время. Схватив отрубленную голову за курчавые волосы, она отправилась к месту казни. Пусть ее старик-отец порадуется, увидев, как его девочка ловко управляется с мечом.

 

 

XXI

 

 

Царь Нилам сидел на троне, чуть наклонившись вперед. Перед ним танцевала обнаженная девочка-подросток, высокая и тонкая, с золотистыми кудрями, зелеными глазами и подвижными бедрами. Но царя она уже не волновала. Спору нет: ее гладкая нежная кожа, благоухающий рот, быстрый острый язычок, робкие прикосновения, глупый смех — были прекрасны, но это было в прошлом, а владыка с нетерпением ждал будущего. Оно уже готово было распахнуть окна и двери, и бесцеремонно ворваться в монотонную жизнь.

Лицо царя было сосредоточенным. Он чувствовал, как Грядущее рождается из глубин мертвой половины дворца, как Время, давно превратившееся в лед, готово растаять от жара новых мгновений.

Вдруг девочка-подросток сбилась с ритма.

Нилам нахмурился.

Танцовщица остановилась и испуганно посмотрела на потолок. Потом ее детские губы изогнулись в робкой улыбке.

Царь проследил за ее взглядом и увидел птицу.

Большую черную птицу с блестящим, лоснящимся, оперением. Птица металась, шумно хлопая крыльями, не в силах найти путь на свободу.

«Вот так и моя душа бьется в клетке бесконечно повторяющегося времени», — подумал владыка Терена.

— Черная птица! — визгливо воскликнул юноша, сидевший у подножия тропа.

Царь медленно встал.

Он смотрел на крылатую тварь, и не мог оторвать от нее взгляда. Из соседних залов послышались вопли. Пол вдруг заходил ходуном, по нему змеились трещины.

— Птица убивает нас! — заголосили подданные.

И в крылатое создание полетела посуда и куски пищи. Несколько трещин на потолке устремились навстречу друг другу, и через мгновение сошлись в одной точке. Раздался хруст. Вниз посыпались камни и дресва. И в месте пересечения изломов появилась дыра.

— Царь! — воскликнул шут.

Нилам опустил голову и увидел у своих ног уродца, который скрашивал ему однообразные будни. Карлик лежал на животе, изображая, будто барахтается в воде.

— О, могущественный из смертных, спаси нас! — глумливо заверещал шут. Но огромный кусок потолка оборвал его возглас — обрушился на спину и сломал позвоночник. Раздался шлепок, какой бывает, когда псам кидают на плиты пола сырое мясо, и из-под карлика стала растекаться кровавая лужа.

Прошло всего несколько мгновений — и труп карлика стал выглядеть, так, как будто он пару лун пролежал в воде. Раздавленное тело распухло, кожа местами полопалась. Один глаз вывалился из глазницы и болтался на кровавой ниточке возле рта с крошевом зубов.

Юная танцовщица, застывшая в последнем движении, истошно закричала.

Мертвый карлик повернулся к ней.

Девушка, обезумев от ужаса, споткнулась о вздыбившуюся плитку пола и упала. Железные пальцы мертвого шута сомкнулись на ее лодыжке.

Юная плясунья взвизгнула и попыталась вырваться. Рядом с ней грохнулся кусок потолка, осыпав точеную головку белой известкой.

Быстрый переход