Пусть делают что хотят, ее это уже не задевает. В отчаянии есть свое утешение. Как и сейчас. Трейси равнодушно посмотрела на Маркуса: он ничего не мог ей сделать.

– Угу. Без нее я бы не справилась. Жалко, что статья так сокращена, – спокойно отозвалась Трейси. – Может быть, в следующий раз этого не случится. Только не заставляй меня больше писать о праздниках.

– Договорились, – довольно дружелюбно согласился Маркус. Он собрал бумаги, над которыми работал, и отложил в сторону. – Садись, – сказал он.

– Нет, спасибо, – ответила Трейси и прислонилась к дверному косяку.

Раньше она поступала так, чтобы продемонстрировать Маркусу свою независимость, но сейчас ее это не заботило.

– Слушай, я собираюсь печатать преображение очкарика. Это действительно очень забавно, – сказал он. – Думаю, мы можем дать вставки о Стиве Балме ре – это новый президент «Майкрософта» – и Марке Грейсоне – это президент «Нетскейпа». И, может быть, о Кевине Митнике, хакере, который только что вышел из тюрьмы. Мы дадим его фото в оранжевом комбинезоне. Вообще я скажу фотографам, чтобы они занялись монтажом. Кстати, Митнику придется искать себе женщину, чтобы она его обеспечивала, потому что ему запретили работать даже в «Макдоналдсе». Бедняга. Живи у компьютера – умри у компьютера.

Трейси захотелось, чтобы Маркус немедленно умер у своего компьютера. От его слов равнодушное спокойствие рассеялось как дым. Джон никогда не простит ее, если эта статья будет опубликована.

– Ты не можешь напечатать эту статью, – сказала Трейси.

– Слушай, – ответил Маркус, – я знаю о твоих переговорах с «Сиэтл мэгэзин». Но ты не можешь публиковаться там, у меня есть право первой ночи. У нас преимущество, и я уверен, что ты занималась этим в рабочее время.

– Маркус, ты не можешь напечатать эту статью, – повторила Трейси.

Он взял со стола кучу бумаг и потряс ими перед ней.

– После того, как ты потратила на нее столько времени? После того, как я потратил на нее кучу времени? Это единственная хорошая вещь из того, что ты написала.

– Маркус, ты не можешь это напечатать. – Как сделать, чтобы до него дошло? Почему ей приходится объясняться с этим идиотом? – Это оскорбит… людей, – добавила она.

– А, тогда конечно, – протянул он с издевкой. – Если это оскорбит людей…

Трейси почувствовала, что больше ни минуты не может выносить его. Он просто эгоистичный, самовлюбленный бездарный писака. Довольно с нее.

– Если ты напечатаешь эту статью, я уйду из газеты, – заявила Трейси.

– Правда? – спросил Маркус своим глупо самодовольным тоном. – У меня есть идея получше: ты уволена.

– Отлично, – ответила Трейси. К ней вернулось спокойствие. Иногда полное отчаяние лучше всего. – Пойду собирать вещи.

С первого взгляда на беспорядок, царящий в кровати, становилось ясно, что Трейси не вылезала из нее несколько дней. Здесь были остатки пиццы, пустые стаканчики от мороженого, недоеденные коробки мюсли, журналы, мятые газеты и книги. Но Трейси почти не читала. В основном она плакала, спала и смотрела старые фильмы, потому что от новых фильмов ей становилось еще хуже. В них братья и сестры спали друг с другом и стремились поведать об этом всему миру. Трейси затошнило то ли от кино, то ли от мороженого. Она выключила телевизор, повернулась на другой бок и с головой накрылась одеялом. Зазвонил телефон, и она послушала голос, оставлявший сообщение на автоответчике, чтобы узнать, кто это, но это был не Джон, поэтому Трейси не сняла трубку.