Мэри тоже была здесь — старая изможденная женщина в обносках. Ее худую и жилистую горбатую спину покрывали шрамы, похожие на зарубки на древесном стволе. Волосы смахивали на грязный парик неопределенного грязно-серого цвета. Под дряблой кожей ее рук ходили развитые канатоподобные мускулы.

Присев на корточки рядом с чудовищным псом, она что-то пробормотала ему, оглаживая эту тушу от шеи до задних лап. Ее голос походил на свист ветра, и в нем отчетливо угадывались довольство и некоторая безмятежность. Зверю до ее ласки не было особого дела — он раздирал и расплевывал бездушные останки того, кто еще недавно был мне другом.

Мэри Крауч почесывала скрюченными пальцами шерсть пса. Она пела ему без слов, подбадривая, как мать — ребенка. Меня затошнило, и я отвел от пещерных чудовищ взгляд.

Смотреть там все равно больше было не на что: я не обнаружил и намека на сколько-нибудь подходящую линию атаки. Мишенью для вил служили лишь спина и круп псины. Места, по которым урон будет незначителен. Если и бить, то либо в грудь, либо в морду. Моментальная паника застигла меня — рано или поздно Мэри или ее зверь учует наше присутствие, и тогда — пиши пропало. Да, я смогу пойти в атаку. Но и они не будут стоять столбами, это точно.

Я боролся с собой.

Кейси вся подобралась за мной. Страх возвращался к ней, исходил от меня и заражал ее. Через считаные секунды мы оба будем неспособны ни на что, кроме слепого бегства, но от этого чудовища бегом не спастись. От Мэри — может быть. Но не от него.

Слева от меня на полу пещеры валялся здоровенный округлый камень. На расстоянии одного длинного шага.

Я отдал вилы Кейси. У нее на лице отразилось мимолетное замешательство, но потом она доверилась мне. Она сунула топорище под мышку израненной руки и содрогнулась. Мы были слишком близко к ним, чтобы его уронить и не попасться. Она взвесила вилы в руках и уперла рукоятку в плечо, будто копье. Я прислушался к звукам, издаваемым челюстями пса, к скрипу зубов по кости. Помню, как считал мгновения в темноте и как трудно было прислушиваться из-за этого шума. Но враг не в лучшем положении. Шум послужит мне прикрытием.

Я услышал то, что хотел, и сделал шаг.

Камень оказался тяжеленный, влажный и скользкий у основания. Когда я наклонялся за ним, нога отозвалась болью. Но его вес подбадривал руку.

Мне очень повезло. Кусок скальной породы отстоял от прочих, так что мне удалось поднять его без лишнего шума. Тварь не отрывалась от трапезы, забыв обо всем, кроме запаха крови и собственного чавканья. Женщина все так же бормотала и гладила лоснящуюся шерсть.

Я представлял себе, как наклоняюсь и раскраиваю псу череп. Но это было невозможно. Можно было, пожалуй, отважиться на еще один шаг вперед — между мной и врагом было слишком много камней, чтобы он заметил. Его туша — больше пяти футов в длину. Я даже сомневался, что смогу докинуть снаряд до него, не то что угодить им в голову.

Пес стоял прямо, немного расставив лапы, голову и шею опустив, а спину выгнув. Я изучал его. Спина была уязвимой. Не для вил, но для удара всей массой.

Итак, я знал, что делать.

Я задержал дыхание.

Мне миллион лет. Я — пещерный человек.

Воздев снаряд — он весил, наверное, килограммов пятнадцать, я напряг все мускулы разом. Сосредоточил всю их мощь в спину — и бросился вперед. Вместе с камнем: куда я, туда и он.

Снаряд полетел дугой вниз.

Казалось, все идет как надо.

Я подумал, смогу ли поймать Мэри за руку, а потом больно ушиб раненую ногу, споткнулся и упал.

Загрохотало, и на меня внезапно нахлынуло отчаяние. Я слышал, как Кейси истошно зовет меня по имени. Я хорошенько приложился, успев выставить руки вперед. Из-за спины раздалось рычание.