|
- Пожалуйста, хотя бы самый щекотливый. - Не правда ли, уезжая в Париж, вы были сильно обижены на меня? Он хотел ответить, что подозревал ее в обмане, а это нечто худшее, нежели обида, но промолчал. - Я перед вами виновата... я заподозрила вас... - Уж не в том ли, что я с помощью подставных лиц смошенничал при покупке дома вашего отца? - усмехнулся он. - О нет! - живо возразила она. - Напротив, я заподозрила вас в поступке поистине христианском, которого, однако же, никому не могла бы простить. Одно время мне казалось, будто вы заплатили за наш дом... слишком много. - Надеюсь, теперь вы уже успокоились? - Да. Мне стало известно, что баронесса Кшешовская готова дать за него девяносто тысяч. - В самом деле? Она еще не обращалась ко мне, но я предвидел, что рано или поздно это произойдет. - Я очень рада, что так получилось и что вы ничего не потеряете, и... только теперь я могу от всей души поблагодарить вас, - сказала панна Изабелла, подавая ему руку. - Я понимаю, какую услугу вы нам оказали. Если б не вы, баронесса попросту ограбила бы моего отца; вы спасли его от разорения и даже, может быть, от смерти... Такие вещи не забываются... Вокульский поцеловал ее руку. - Совсем стемнело, - сказала она смущенно, - пора возвращаться. Наверное, все уже ушли из парка... "Если она не ангел, то я просто скотина!" - подумал Вокульский. Все уже собрались в столовой, и вскоре подали ужин. Вечер прошел весело. Около одиннадцати Охоцкий проводил Вокульского до его комнаты. - Ну что? - спросил Охоцкий. - Я слышал, вы беседовали с кузиной об аристократии? Как же, удалось вам убедить ее, что это никчемный сброд? - Нет! Панна Изабелла слишком хорошо защищает свои положения... Блестящая собеседница! - заметил Вокульский, стараясь скрыть смущение. - Она, разумеется, говорила вам, что аристократия способствует расцвету науки и искусства, что она служит образцом хороших манер, а ее высокое положение - это цель, побуждающая к действию демократов, которые сами таким образом облагораживаются... Вечно те же самые аргументы, они уже мне оскомину набили... - Однако вы сами верите в благородную кровь, - возразил задетый за живое Вокульский. - Конечно... Но эту благородную кровь надо постоянно освежать, иначе она быстро испортится. Ну, спокойной ночи. Посмотрю, что показывает барометр, а то у барона ломит кости, и завтра может быть дождь. Едва ушел Охоцкий, как к Вокульскому явился барон; он кашлял и ежился от озноба, но улыбался. - Красиво, нечего сказать! - воскликнул он, нервно моргая веками. - Очень красиво! Как же это вы меня подвели?. |
