|
- Это наш сожитель, однако он весьма редко бывает у нас. - Как это редко бывает? Где же он проводит целые дни? - В университете, в анатомическом театре, случается - в столовой. - Ну, а ночью? - Об этом, господин судья, я мог бы вам сообщить только с глазу на глаз. - А где же он прописан? - О, прописан он в нашем доме, поскольку ему не хотелось бы лишний раз затруднять органы власти, - пояснил Малесский с видом лорда. Судья обратился к Кшешовской: - Что же, сударыня, вы по-прежнему не желаете оставлять в своем доме этих господ? - Ни за что на свете! - ужаснулась баронесса. - Они ночи напролет рычат, топают, кукарекают, свистят... Нет в доме ни одной прислуги, которой они не заманили бы к себе... Ах, господи! - вдруг вскрикнула она, отворачиваясь. Этот вопль удивил судью, но не меня. Я успел заметить, как Паткевич, не отнимая рук от груди, вдруг закатил глаза и опустил нижнюю челюсть, на мгновение совершенно уподобившись мертвецу. Лицо его и вся поза действительно могли перепугать даже нормального человека. - Самое отвратительное, что господа эти выливают из окна какие-то жидкости... - Уж не на вас ли, сударыня? - нагло спросил Малесский. Баронесса посинела от злости, но промолчала: ей было стыдно признаться. - Что же еще? - продолжал судья. - А хуже всего (из-за чего я и заболела нервным расстройством), что господа эти по нескольку раз в день стучат в мои окна черепом... - Вы это делаете, господа? - обратился судья к студентам. - С вашего позволения, господии судья, я сейчас все объясню, - начал Малесский, вставая в такую позу, как будто собирался танцевать менуэт. - Нам прислуживает дворник, который проживает внизу; так вот, чтобы не затруднять себя хождением вниз и вверх, на четвертый этаж, мы припасли длинную веревку, привешиваем к ней что под руку попадется (может случайно подвернуться и череп) и... стучим к нему в окно, - закончил он таким нежным тоном, что трудно было предположить что-нибудь предосудительное в столь невинном способе сигнализации. - Ах, господи! - опять вскрикнула баронесса и пошатнулась. - Ясно, больная женщина... - пробормотал Малесский. - Я не больная - завопила Кшешовская. - Выслушайте меня, господин судья! Я не могу смотреть вон на того... он все время корчит такие рожи... Точно покойник... Я недавно потеряла дочку! - закончила она со слезами. - Честное слово, у этой дамы галлюцинации! - заметил Малесский. - Кто тут похож на покойника? Паткевич? Такой хорошенький мальчик! - прибавил он, толкая вперед своего коллегу, который... в эту минуту, уже в пятый раз, изображал мертвеца. Зал разразился хохотом; судья, пытаясь сохранить важность, уткнулся в бумаги и после долгой паузы строго объявил, что смеяться запрещено и всякий нарушающий тишину будет подвергнут денежному штрафу. |
