|
.. Я думал, что меня хватит удар. - Господин советник, - говорю я, - вы человек солидный и не откажетесь сообщить, откуда у вас эти сведения. - Да весь город об этом трезвонит: впрочем, пусть Шпрот даст вам по этому поводу разъяснения. - Пан Шпрот, - говорю я, поклонившись, - мне отнюдь не хотелось бы обойтись с вами неуважительно, тем более что я требовал от вас удовлетворения, в чем вы мне отказали, как последний мерзавец... да, мерзавец, пан Шпрот... Однако заявляю вам, что вы либо разносите сплетни, либо сами измышляете их... - Это еще что такое? - гаркнул Шпрот, опять, как тогда, колотя кулаком по столу. - Отказал, потому что не собираюсь давать удовлетворение ни вам, ни кому другому. При всем том повторяю: ваш магазин покупают евреи. - Какие евреи? - Черт их знает: Шлангбаумы, Хундбаумы, откуда мне их знать? Я так разъярился, что велел подать пива, а тем временем советник Венгрович говорил: - С евреями будет когда-нибудь большой скандал. Они нас так жмут, так отовсюду выкуривают и скупают наши предприятия, что трудно с ними управиться. Обжулить их не удастся, они на этот счет сильнее нас, зато как дойдет дело до кулаков - посмотрим, чья возьмет... - Советник прав, - подхватил Шпрот. - Они уж так всего нахватались, что в конце концов придется у них силой отнимать, хотя бы для порядка. Вы посмотрите, господа, до чего дошло в той же торговле суконными тканями... - Ну, - говорю, - коли магазин наш купят евреи, так и я к вам примкну! И мой кулак еще на что-нибудь пригодится... Но пока что, ради бога, не распускайте вы сплетни о Вокульском, не подзуживайте людей против евреев: и без того растет озлобление. Я вернулся домой с головной болью, злой на весь мир. Ночью то и дело просыпался, а заснув, всякий раз видел во сне, что евреи и впрямь купили наш магазин и я, чтобы не умереть с голоду, хожу по дворам с шарманкой, на которой написано: "Сжальтесь над бедным старым офицером венгерской пехоты!" Только утром мне пришла в голову простая, вполне здравая мысль: решительно объясниться со Стахом и, если он действительно продает магазин, подыскать себе другое место. Хороша карьера после такой долголетней службы! Собаку, ту хоть пристрелят под старость; а родился человеком, так и слоняйся по чужим углам и думай, не придется ли окончить свои дни под забором... До обеда Вокульский не заходил в магазин, так что к двум часам я собрался к нему. Уж не захворал ли он? Иду и в воротах его дома сталкиваюсь с доктором Шуманом. Когда я сказал ему, что хочу навестить Стаха, доктор нахмурился. - Не ходите к нему. Он расстроен, и надо оставить его в покое. |
