|
- Да она, клянусь вам, уже влюблена в Вокульского... Заскучала, бедняжка, по ночам не спит и все вздыхает, просто на глазах сохнет; а вчера, когда вы тут с ним были, что с ней творилось! Я, мать, узнать ее не могла! - Значит, решено! - прервал я. - Уж я постараюсь, чтобы Вокульский приходил сюда как можно чаще, а вы, сударыня... влияйте соответственно на пани Элену. Вырвем Стаха из рук панны Ленцкой, и... даст бог, ко дню святого Яна сыграем и свадьбу... - Побойтесь бога, а Людвик? - Умер, умер, - говорю я. - Голову дам на отсечение, что его нет в живых... - Ну, в таком случае воля божия... - Только... прошу вас, держите это в строжайшем секрете. Дело важности чрезвычайной. - За кого вы меня принимаете, сударь? - обиделась старушка. - Здесь, здесь... - прибавила она, ударяя себя в грудь, - любая тайна укрыта, как в могиле. Тем более тайна моей дочери и этого благородного человека. Мы оба были глубоко взволнованы. - Однако, - сказал я, собираясь уходить, - мог ли кто-нибудь предположить, что такая ничтожная вещь, как кукла, может способствовать счастью двух людей? - Кукла? - Ну конечно! Если бы пани Ставская не купила у нас куклу, не было бы суда, Стах не принял бы так близко к сердцу судьбу пани Элены, пани Элена не влюбилась бы в него, и они бы не поженились... Ведь разбирая по существу, если в Стахе проснулось более нежное чувство к пани Ставской, то именно начиная с суда... - Проснулось, вы говорите? - Еще бы! А разве вы сами не видели, как они вчера шептались на этом вот диване? Вокульский давно уже не был так оживлен и даже растроган, как вчера. - Бог послал вас, дорогой пан Жецкий, - воскликнула старушка и на прощанье поцеловала меня в голову. Теперь я доволен собою и, хочешь не хочешь, вынужден признать, что голова у меня меттерниховская. Попробуй другой додуматься влюбить Стаха в пани Ставскую и так все устроить, чтобы им не мешали. Должен сказать, что сейчас я уже ничуть не сомневаюсь, что и пани Ставская и Вокульский попались в расставленную ловушку. Она за несколько недель похудела (но похорошела еще больше, плутовка!), а он буквально теряет голову. Если только вечером он не у Ленцких (там, кстати, он бывает не часто, потому что барышня по-прежнему разъезжает по балам), то непременно отправляется к пани Ставской и просиживает у нее чуть ли не до полуночи. А как он оживляется, с каким чуством рассказывает ей о Сибири, о Москве, о Париже!.. Я все знаю, хотя сам не хожу туда по вечерам, чтобы им не мешать; зато на другой день пани Мисевичова мне все рассказывает - разумеется, под строжайшим секретом. Одно только мне не понравилось. Узнав, что Вирский иногда заходит к нашим дамам и, конечно, вспугивает воркующую парочку, я собрался предостеречь его. |
